Шея ломается со звуком Хрясь - стр. 2
Я взглянул на красный огонёк включённого диктофона. Ладони от предвкушения победы вспотели.
– Что ж… рассказывайте.
Глава 3
– Бруно стал моим псом совсем недавно…
– А вы не могли перейти сразу к той части, где вы говорите про связь с убийством?
На миг задумавшись, он, приподняв запястья, брякнул цепью от наручников:
– Нет. Не могу.
Делаю знак рукой, чтобы продолжал.
– Моя младшая сестра пыталась всучить мне пса под любым предлогом. Мы ходили в питомники, приюты, даже на собачью выставку, и всё это было слишком… – он задрал голову к потолку, и я рассмотрел широкий, рассекающий шрам на подбородке. – Слишком мило… Да, наверное, «мило» подходит.
Я вопросительно приподнял брови.
– Ей казалось, что собака поможет легче пережить утрату.
– Вы с этим не согласны? – Я взял в кулак пачку сигарет. Упаковочная плёнка затрещала.
– Это как заедать голод сладким. Полумеры. К тому же, я никогда не любил собак.
– Что же заставило вас передумать?
– Позволите?
Он взглядом указал на пачку сигарет. Протягиваю. Высыпав на стол пять сигарет, подозреваемый лёгким выверенным движением оторвал верхнюю часть сигаретной пачки с логотипом. Подмял картонные концы и свернул в два раза… получилось что-то вроде брелока.
– Я бы хотел это оставить. – он зажал между пальцев брелок.
Кивнув, я потянулся за пятью сигаретами и снова сунул их в распоротую пачку.
– И всё-таки собаку вы завели..?
– Пришлось. Вмешался случай…
Мужчина прикрыл глаза и монотонно, как в трансе, заговорил:
– Когда Вера исчезла, я просто растерялся. Это как убрать ножку у стола. На вид может всё не так плохо, но стоит опереться – и он рухнет. Так было и со мной… я шёл по тонкому льду и слышал… – он дотронулся пальцем до мочки уха, скривив в болезненной гримасе лицо, – слышал треск… и провалился…
Воспоминание, как раскрытый фотоальбом, перенесло его в один из вечеров после исчезновения жены.
Тёмный проулок, красный свет галогеновых ламп мерцанием ложился на кирпичную кладку, долбёжка техно из закрытых дверей подпольных клубов, снующие крысы, запах мочи, пустые ящики из-под бутылок, переполненные мусорные баки.
Ступив в лужу, я потерял равновесие и припал к стенке мусорного бака. Полбутылки выпитой текилы жгли изнутри. Достаточно, чтобы стоять на ногах, и недостаточно, чтобы притупить ненависть к себе. Мутное отражение кругами расходилось по луже. Сплёвываю… Что-то тычется мне в ногу… поворачиваю голову.
Поскуливая, пёс отбегает на полметра назад.
– Чего?
Виляет хвостом и снова скулит, уши прижаты. Я перевожу взгляд на поводок.
Пёс беснуется – то подпрыгивает ко мне, то отбегает… Я опираюсь о мусорный бак и встаю в полный рост.
– Чё те надо?..
Лает… и рысью бросается в переулок. Я провожаю его взглядом… Разворачивается и опять заливается лаем. Раздаётся звук битых бутылок.
– Чёртов пёс… – бросаю я, расстёгиваю куртку и иду за ним.
Псина то отбегала на метров десять, то останавливалась и заходилась лаем, как сломанная игрушка.
– Не ори, и так голова болит!
Обежав меня, пёс мокрым носом уткнулся мне в ладонь. Я почувствовал на его холке что-то липкое. Убрав руку, я увидел пятна крови.
Припустив за собакой, я выбежал в следующий проулок и заметил вдалеке группу людей, склонившихся над кем-то.
– ЭЙ! – крикнул я и побежал к ним.
Увидев меня, они дали дёру – да так быстро, что отсюда я смог разглядеть только четыре спины и затылки, накрытые капюшонами.