Шесть дней Всемирного потопа - стр. 3
Сказано – сделано. Мне удалось продать печальную историю утопления моего героического «Урала» в суровой северной реке немцам. Оказалось, немцы любят сентиментальные истории про медведей, наводнения и тайгу. Больше всего их заинтересовали фотографии: парняги с яростными синими глазами, со свирепыми славянскими физиономиями, в распахнутых телогрейках, в военных кителях, в тельняшках, в расхристанных строительных подшлемниках, на древних мотоциклах с овальными, зелеными ветровиками, бесстрашно бросающиеся в обезумевшие от паводка дикие, горные реки: сплошная экзотика!
Я получила от них заветную «штуку евриков», но все же то и дело задумывалась, рассматривая фотографии, я хотела знать: о чем, собственно говоря, думали бюргеры, глядя на коренных сибиряков, чьи деды в свое время разгромили сильнейшую в мире армию? Или они предпочитали вполне политкорректно не вспоминать о былом?
Гонорар был по европейским меркам небольшим. Наш друг Мика Кун, отец которого был немцем, а мать – финкой, что всегда забавляло Алексея, ведь наши деды воевали с родителями Мики по обоим линиям, а внуки спустя пятьдесят лет ездили вместе на мотоциклах и пили пиво, размышляя о вечном, сказал, что редактор, как и следовало ожидать, настоящий гонорар зажилил, но это меня, впрочем, не особо расстроило: при хроническом безденежье и это – хлеб. На таком расстоянии кулаками махать на пользу еще никому не шло. Это выслали, – и ладно.
Алексей продал свой «Соло». Я до самого конца не верила, что он его продаст, потому что не было в жизни ничего такого, что он любил бы больше, чем свой мотоцикл. И вот надо же – расстался. Впрочем, он, как заботливый хозяин породистого скакуна, сам, лично, присмотрел нового владельца мотоцикла – знакомого парня двадцати двух лет.
«Не дурак и задоручием, вроде бы, не страдает», – такой вердикт вынес он и оказался прав: ухоженный «Соло» вот уже несколько лет исправно возит своего второго хозяина по Ангарску.
Итак, мы сложили наши «капиталы», добавили то, что удалось накромчить за зиму, и «гордо расправив крылья», стали смотреть по сторонам в поисках нужного эндуро.
Все было как всегда, то есть не так, как хотели мы. Мы хотели шестисоткубовую «Икстэху»4, но в салонах были только сухопарые «стаканчики»5. Поэтому пришлось купить то, что не планировали. В двух тысячах километрах от Ангарска, в Новосибирске в салоне «Новосиб-Мото», стоял «старичок» «Ямаха Тенери»6, и бегал этот старичок по земле, если верить продавцам, уже 16 лет. Алексея он загипнотизировал. Делать было нечего, пришлось отправиться за «телушкой» в другой город.
Приехав на место в душном, тесном вагоне, упревшие и задохнувшиеся, голодные и уставшие, мы с надеждой стояли на просторной, чистой привокзальной площади Новосибирска. Термометр в семь утра показывал плюс двадцать девять. Если бы не бочоночек аппетитного мате́́, который я одолела в чайной, я бы, наверное, упала в обморок от жары еще до обеда. Умные все же люди, эти южноамериканские индейцы, такой волшебный напиток придумали!
Света в салоне не было. Сидеть не на чем, купить попить или поесть – негде. Ну а мотоцикл… Что мотоцикл? Сразу стало ясно, что он старше на три года, что в двигатель кто-то лазил: прокладка под головкой цилиндра была вырезана из паронита, что спидометр скручен, (а кто его нынче не скручивает? Только Алексей!). Мотоцикл явно барахлил: норовил заглохнуть на малых оборотах. «Механикусы» из мастерской пытались исправить дело: что-то крутили, меняли свечи, но результата это не давало. Я сидела на рюкзаке и тоскливо смотрела в распахнутые двери салона на раскаленный асфальт, на автомобили, нестерпимо сверкающие под неумолимо горящим, как ксеноновая фара, солнцем, которые неслись по шоссе. В сумраке душного мотосалона бело-красная «Ямаха», горбатящаяся огромным баком, больше похожая на слона, чем на мотоцикл, выглядела угрожающе. Когда я взглядывала на нее, то испытывала приступы робости, но понимала, что все уже решено: Алексея «несло».