Шантаж - стр. 10
– Неси, братец, – зычно приказал он лакею.
На этот раз в руках оказалось послание от Ломоухова. В нём учёный-естествоиспытатель умолял своего куратора как можно скорее прибыть на рудник под Тобольском, так как во время проходки горняки обнаружили в штольне загадочный артефакт, о чём упоминать в подробностях не следует. В послании Ломоухов буквально умолял отложить все дела и поспешить, так как горняки не могли возобновить работу без личного на то участия владельца. «Вот ещё незадача», – раздумывал озабоченный Победов. Поразмыслив, что в запасе у него имеется некоторое время, а пока полковник будет заниматься поисками, он успеет вернуться из поездки на рудники. Насыщенный день давал знать о себе, и в полудрёме он распорядился собирать чемоданы. Однако рано утром ему не удалось отбыть, так как состояние Константина значительно ухудшилось, и вновь призванный лекарь настоял на экстренной госпитализации. Арсений до глубины души сокрушался по поводу беды с его братом, он укорял себя за привлечение Константина к опыту. Однако теперь ничего не поделаешь – стоило уповать на Бога и блестящие знания профессуры Императорской медицинской академии.
Как только Арсений управился с обустройством брата, он прямиком отправился на вокзал, где на отдельной платформе ожидал подготовленный для него роскошный вагон особенной конструкции: его отличал астрокупол в крыше вагона для наблюдения за окрестностями, что вызывало особенный восторг у пассажиров. Вагон подцепили к составу; его путь пролегал до Тюмени, откуда далее для переезда использовали речной и гужевой транспорт, но Арсений предпочёл до Тобольска тарантас высокой проходимости, там он пересел на мотосани. Сани на лыжных полозьях неслись с бешеной скоростью по замёрзшей глади Иртыша; монотонный гул и снежный вихрь из-под пропеллера наводили ужас на диких животных в дремучих лесах по берегу.
Ещё при подъезде, или, вернее, при подлёте к окраине посёлка рудника, он обратил внимание на знакомую конструкцию из предыдущего крайне неудачного эксперимента Ломоухова. Очевидно, уныние от гибели установки покинуло учёного, и он погрузился в исследование. Окончательно замёрзший и сердитый владелец прииска отогревался второй кружкой чая на травах в конторе управляющего и чинил допрос: что могло такое неслыханное произойти, что его потребовали так срочно из Петербурга в столь неудачное время.
При тяжёлом разговоре присутствовал Ломоухов. Он ёрзал на стуле, готовый вступить в беседу, единожды он попытался перебить управляющего, но суровый взгляд хозяина пригвоздил его к стулу окончательно. Согревшийся Арсений Филиппович удовлетворился ведением добычи, и они условились, что ближе к лету будет снаряжена экспедиция по вывозу золота в банк Константина с усиленным охранением на случай лихих людишек. Об обстоятельстве, принудившем срочно остановить разработку золотой жилы, управляющий предпочёл не распространяться и передал слово Ломоухову, так как у человека науки это получится на порядок лучше.
– Ну, теперь ты?
Но у обрадованного учёного толком не вышло. Ломоухов с энтузиазмом принялся рассказывать что-то невпопад, путал слова, захлёбывался от экстаза и активно жестикулировал.
– Ничего не понимаю. Что с ним?
– Люди напуганы. Горняки отказываются спускаться в штольню, – пояснил управляющий, – даже сторожевые собаки просятся в дом, поджали хвосты и жалобно скулят от страха.