Шантаж - стр. 12

– Не тикают.

Он еще раз встряхнул механизм.

– Сломались.

– Здесь нет времени, – спокойно ответил Ломоухов, не отводя взгляда от гроба, – оно замерло.

– Вот те на.

Арсений переключил внимание на саркофаг, прищурился, чтобы разглядеть.

– Он что в воздухе?

Действительно, гроб ни на что не опирался, он левитировал без видимых опор в метре от земли, изредка плавно покачивался.

– Она, – с благоговением произнес Ломоухов.

Таким трепетным благодетель еще никогда не видел своего протеже, тот степенно приблизился к саркофагу, аккуратно переступая каждый выступ, будто боясь разбудить младенца, и рукой подозвал Арсения. Гроб покрывала крышка из сверкающего хрусталя. Перед ними предстала не мумия, а женщина изумительной красоты со славянскими чертами лица, будто живая. Тонкий стан хозяйки пещеры был облачен в белый сарафан до пят, украшенный солярными знаками. Длинные волосы уложены в косу с вплетенными живыми цветами. Арсений захотел направить луч фонаря в лицо усопшей, чтобы рассмотреть подробнее, но Ломоухов резко отвел его руку в сторону и громким шепотом сказал:

– Что вы? Она же дремлет.

Арсений вопрошающе посмотрел на него.

– Анабиоз, – пояснил ученый, – погружение в длительный сон.

– Зачем?

– Способ выживания, наверно.

Приглядевшись, Арсений заметил едва поднимающуюся грудь девы, словно она дышит. Каменный саркофаг украшали неведомые резные узоры, отдаленно напоминавшие коловрат, в различных ипостасях.

– Удивительно, – ахнул Арсений, – кто она?

– Сложно предположить. Подобные могильники раскапывали еще в допетровскую бытность. Многое разграблено и утрачено.

– А это что за сигара?

Арсений осветил зеркальную поверхность объекта за саркофагом, луч фонаря отразился и ослепил исследователей.

– Полагаю, что это астра или колесница богов.

Умозаключение Ломоухова окончательно привело в замешательство Арсения. Колесница, как заметил Арсений, также левитировала, колеблясь в пространстве, будто ее привязали невидимыми нитями к полу. Они обошли корабль, пролезли под ним, но ни входа, ни намека на какой-либо люк не обнаружили в цельной обшивке.

– Так, пора выбираться отсюда, – сказал Арсений, отряхивая колени, – думать будем на поверхности, что с этой музыкой делать. Он бросил последний взгляд на саркофаг и подошел к расщелине. Ломоухов затушил светильники.

– Давай, ты первый, – приказал он, – протащишь меня.

Ломоухов успешно протиснулся в лаз, и как только Арсений, втянув живот, собрался последовать за ним, они почувствовали, что земля задрожала под ногами, откуда-то из глубины шахты донесся грохот мощного горного удара. По ту сторону расщелины, где находился Ломоухов, свод стал осыпаться. Холодный пот прошиб Арсения, когда догадался, что происходит, он схватил ошалевшего Ломоухова одной рукой за грудки и едва втащил его обратно, как порода завалила расщелину и осыпалась в галерею, наполнив ее едкой пылью. Обвал был настолько мощным, что несколько громоздких сталактитов обрушились возле погребенных заживо и разбили несколько светильников.

– И что теперь прикажешь делать? – в кромешной тьме сокрушался Арсений, закашлявшись.

Рядом раздался глуховатый голос спасенного Ломоухова.

– Очевидно, опора подломилась. Шахту не обслуживали уже неделю.

– Боюсь, надолго мы здесь.

– Если вообще выберемся. Горняки очень боятся спускаться.