Шаман. Старушка и алабай. Часть вторая - стр. 2
Налив в большую миску вчерашнего супа и покрошив туда же оставшуюся заначку хлеба, она отнесла получившуюся похлёбку псу.
– На вот, поешь, – подсунула миску ему под нос. – Сколько же тебе еды-то надо, такому громиле? Придётся, видно, старую козу зарезать, всё равно собирались, толку от неё уже нет, а тебе ведь мясо надо.
Пёс съел всё до крошки и, вылизав дочиста миску, удовлетворённо закрыл глаза.
– Намаялся, сердешный, ну, отдыхай. Вот тут тебе воды налила, если что.
Поставив ведро с колодезной водой недалеко от задремавшего пса, старушка на цыпочках, чтобы не разбудить собаку, покинула сарай.
Глава 2
С обедом в этот день баба Света припозднилась – хлеба-то не осталось, как и супа, поэтому пришлось на скорую руку лепить пельмешки, которые можно есть и без хлеба.
Стоя спиной кдеду Степану, она мыла посуду и как бы между прочим спросила:
– Как там коза наша, Манька?
– А что Манька? – насторожился дед. – Как всегда. Вчера сослепу в стенку сарая врезалась, совсем уже одряхлела кормилица наша. Катька, стерва, её обижает, к кормушке не подпускает; что за характер скверный у этой молодой козы, слишком уж ерепенистая и злющая, до одури.
– Зато молоко какое у неё вкусное, жирное, а Манька совсем сдавать стала, может, пора её уже того…
– Чего «того»? Порешить, что ли? Дак, я тебе давно говорю, а ты «не надо, не надо, жалко, пусть поживёт ещё», а тут вдруг сама предлагаешь…
Баба Света начала усиленно оттирать сковородку.
Так и не дождавшись ответа, дед Степан пожал плечами:
– Ну, раз сама предлагаешь, сегодня же ипорешу. Петрович мяса просил на тушёнку, можно будет ему продать половину. Нам с тобой вдвоём столько не съесть.
– Обойдётся твой Петрович, у нас свой болящий объявился, надо его подкормить, – не выдержала баба Света.
– А, понял теперь. Значит, козой собралась этого пса откармливать. Ну, ты, мать, совсем с катушек съехала! Кто это собак голимым мясом кормит? А когда коза кончится, кем его кормить будешь, может, мной? – закипятился старик.
– А чем его кормить предлагаешь? Картошкой? Он же собака, ему мясо надо. Вон, у нас крупа, ещё с прошлого года припасённая, осталась, думала, курам отдать, а теперь сгодится – кашу ему варить буду. Тогда ему этой козы не на один день хватит. Да и не протянет он долго, сам же видел – еле ходит. Пусть хоть перед смертушкой порадуется.
– Вот недаром моя мать тебя сумасшедшей считала, всех болезных да убогих подбираешь, всю жизнь так! – сплюнул дед Степан и заковылял к выходу.
– Козу-то порешишь? – крикнула вслед мужу баба Света.
Тот ничего не ответил, но вернулся за большим ножом и бруском для заточки.
Когда он вышел, баба Света присела на табурет и облегчённо вздохнула:
– Ну и слава богу! Может, сослужишь, Манечка, службу напоследок, спасёшь душу собачью.
Пока дед Степан в хлеву разбирался с козой, баба Света оставалась в хате. За всю свою жизнь она так и не смогла привыкнуть смотреть на то, как лишают жизни домашнюю скотину, хотя и понимала, что её для того и держат.
Выйдя, наконец, во двор, она решила заглянуть в сарай, чтобы узнать, как там пёс, живой ещё, или уже нет. Она зашла внутрь, подождала, пока глаза привыкнут к темноте, но с удивлением обнаружила, что собаки в сарае нет.
«Куда же этот супостат делся?» – заволновалась баба Света и приступила к поискам.