Шаман. Старушка и алабай. Часть вторая - стр. 4
Своего пастуха в деревне не было, поэтому на сходе односельчане решили, что будут пасти живность по очереди. От такого расклада выигрывали все – и скотина травку свежую жевала, и на пастухе экономили.
Сегодня дежурным был дед Петька, шебутной старик с другого края деревни. Ох и красавец он был в молодости, все девки по нему сохли, да уехал в город и вот только под старость, как мать схоронил, так и вернулся. Один, с потухшими глазами и с какой-то неизбывной тоской во взгляде. Попивал Петро крепко, но работник был знатный, на все руки мастер.
По молодости воевали они со Степаном из-за черноокой Светки, икак знать, кого бы она выбрала, если бы Петька тогда в город не умёлся за большой деньгой. Даже сейчас, уже на старости лет, при одном только виде бабы Светы у него начинали плясать былые чёртики в глазах, лицо светлело, молодело, и становился он похож на прежнего ясноглазого Петьку.
– Причепурилась уже? – язвительно просипел дед Степан с кровати, наблюдая, как баба Света вяжет на головубеленькийплаточек. – Там тебя уже Петька твой, поди, заждался.
– Постыдился бы, старый, глупости говорить, – проворчала та в ответ, но с укладыванием складочек всё-таки поспешила. – Сам тогда коз выгоняй, если хочешь.
– Иди уж, егоза.
Баба Света вышла во двор, чтобы отворитьхлев. Выпустив своё блеющее стадо из пяти рогатых душ, она увидела стоящего возле сарая пса. Опустив голову, он немигающим взглядом смотрел на сбившуюся в кучу скотину. У бабыСветы сердце ушло в пятки:
«Вот дура, надо было его сначала в сарае притворить. Он же за ночь, поди, оголодал, сейчас порешит моих кормилиц. Как отбивать-то буду у него?..»
Пёс подошёл поближе, и она уже открыла было рот, чтобы позвать мужа на помощь, но, увидев, что он лёг в стороне и живодёрствовать, вроде бы, не собирается, потихоньку погнала коз к выходу.
Пёс провожал каждую козу долгим взглядом, как будто хотел сосчитать их и запомнить, как они выглядят.
– Наши это козы, дружок, наши, их обижать нельзя, – сказала ему со всей возможной строгостью баба Света и, открыв калитку, выпустила их навстречу небольшому стаду, которое уже собрал дед Петька.
– Утро добренькое! – поприветствовала она его. – Как жив-здоров?
– Помаленьку, Светик, помаленьку! – ответил ей с улыбкой бывший ухажёр. – Как сама, красавица?
В Петькиных глазах запрыгали те самые чёртики.
– Красавицу нашёл… Была, да вся вышла…
– Для меня ты всегда красавица.
– Вот трепло… Ещё за околицу меня позови, как стемнеет, – засмущалась вдруг баба Света.
– А придёшь? – тут же спросил дед Пётр, улыбаясь. – Я бы тебя до самой зорьки ждал.
– Вот же малахольный, каким был, таким и остался, время тебя не берёт. Принимай давай коз, тороплюсь я.
Пётр не унимался:
– Стёпка твой дрыхнет, что ли, ещё? Всё-то ты сама да сама крутишься, вон, забор починить надо, что же твой ленится? Может, прийти, помочь?
Баба Света ничего не ответила; чтобы скрыть своё смущение, она повернулась к нему спиной и пошла к дому, при этом не могла не заметить, как дёрнулась, закрываясь, белая занавеска на окне – подглядывал за ней Стёпка-то.
«Вот уж и смех, и грех, – усмехнулась она про себя, – о душе надо думать, а они всё, как петухи», – и, пряча улыбку в платочек, затворила за собой калитку.
Зайдя в летнюю кухню, баба Света стала думать, в какой же кастрюле варить кашу для собаки. Прикинув, что такому великану еды надо много, она выбрала самую большую и поставила варить бульон.