Шаг в Безмолвие - стр. 50

Ночь тянулась невыносимо медленно, и только под утро девушке удалось задремать. Но едва она закрыла глаза, как кто-то отвернул полог палатки и прокричал над самым ее ухом:

– Государь Искандер желает поговорить с царевной!

______________

[1] Эквистеры – конные воины; соответственно, эквистерия – конница

10. Глава 9

Хорошо воспитанную девушку сложно вывести из себя.

Но если ее разбудить на рассвете, громко и неожиданно, когда она совершенно не выспалась и не отдохнула, заставить ее, помятую, неумытую, непричесанную, вылезти из палатки и куда-то идти босиком, под любопытными взглядами десятков мужчин, которые с удовольствием затащили бы ее в свою палатку и помяли еще сильнее, даже самая хорошо воспитанная девушка превратится в исчадие Бездны.

Танарийский царь в такой ранний час выглядел свежим, отдохнувшим и решительно настроенным на серьезные дела. И на растрепанную царевну глянул без особого сочувствия – так, с мимолетной жалостью.

Это и стало последней каплей в чаше терпения Солан.

– Я хочу, чтобы вы написали письмо отцу. – Царь выложил на походный стол маленький свиток, тонкую кисть и глиняный пузырек с чернилами. – В письме должно говориться о том, что вы находитесь на территории Баасийского царства под моей охраной и будете переправлены в Кадокию лишь при условии обмена на живых и невредимых воинов-северян, задержанных в столице и приговоренных к казни. Не важно, что они натворили: я хочу, чтобы им вернули свободу. У них есть вождь, он сам во всем разберется.

– Я не стану ничего писать, – тихо ответила девушка.

– Что? – нахмурился Искандер, не уверенный, что расслышал правильно.

Солан подняла голову и выпрямилась. Темно-синие глаза царевны в бледном утреннем свете казались черными.

– Я не напишу ни строчки до тех пор, – уже громче и увереннее проговорила она, – пока вы не создадите мне и моим… подругам приемлемые условия. К ним относится более подходящий по размеру шатер, нормальная еда и питье, вода для умывания… и, конечно же, лошади.

– Царевна, вы забываетесь… – Искандер повысил голос, но Солан ухитрилась перекричать его:

– Взгляните на меня! – Она сжала кулаки и шагнула к нему. – Вы обещали позаботиться обо мне… и вот она, ваша забота! Что я сделала лично вам, чтобы вы так обращались со мной? В чем моя вина? И чем заслужили подобное жрицы храма? Ведь они принимали вас, как почетного гостя!

«Великая Тривия, что я делаю? Я кричу на танарийского государя…»

Солан откашлялась и добавила уже спокойно:

– Я – царевна Кадокии, и держу свое слово. Письмо будет написано, как только вы проявите к нам человеческое отношение. Пожалуйста… я прошу вас.

После этих слов пламя ярости, готовое разгореться в глазах государя, внезапно угасло, и Искандер впервые внимательно оглядел стоящую перед ним девушку. Чтобы воспитанная в строгости и послушании женщина посмела заговорить с мужчиной в таком тоне, действительно нужен был повод.

– Почему вы босиком? – вдруг спросил он. И, кажется, сам удивился своему вопросу.

– Мои сандалии не выдержали долгой дороги. – Солан вновь опустила голову. Если несколько мгновений назад ей было все равно, как она выглядит, то сейчас царевну смутило то, что мужчина видит ее неумытое лицо и грязные ноги. Не то что бы ей хотелось понравиться ему – просто это было само по себе неприятно.