Шаг в Безмолвие - стр. 45

Он мог бы сказать, что судьба – очень странная штука, и что истории с похожим началом могут закончиться совершенно по-разному.

Он мог рассказать, что женщину можно заставить покориться, но полюбить – никогда. Даже если осыпать ее золотом, окружить заботой, отдать ей свое сердце и разделить с ней трон.

Он мог поведать ему, что нежные, но наполненные ложью слова так же опасны, как яд, незаметно подмешанный в пищу.

Он мог поделиться воспоминаниями о том, как срывался его голос, когда он зачитывал смертный приговор той, которую любил больше жизни. И как дрожала его рука, сжимавшая меч, призванный привести приговор в исполнение…

Но танарийский царь не стал ничего рассказывать. Всесильные боги каждому дадут свой урок и каждому воздадут по заслугам.

Хочется верить, что однажды они не забудут и про него.

_____________________

[1] Танарийский аналог выражения «остались у разбитого корыта»

[2] Грубое ругательство на языке северян, унижающее мужское достоинство

9. Глава 8

Сандалии Солан, расшитые бисером и золотой нитью, были мягкими, удобными, но совершенно не приспособленными для долгой ходьбы по неровной и каменистой местности: солнце еще не успело опуститься за горизонт, как на них лопнули ремешки, обхватывающие ступни.

– Я не могу идти дальше. – Девушка остановилась и беспомощно огляделась. – Не босиком же, в самом деле…

Герика, а потом Зелия попытались помочь и кое-как соединили тонкие полоски кожи, но не успела царевна сделать и сотню шагов, как начали рваться другие. Герике и самой приходилось туго: ее обувь была слишком открытой, домашней, и потому в нее постоянно набивался песок и мелкие камешки, из-за которых ремешки беспощадно натирали кожу. Поначалу она терпела, затем стала прихрамывать, а потом каждый шаг начал причинять ей невыносимую муку. В конце концов, Герика тихо всхлипнула и остановилась. Тайлин склонилась к ее ногам и ахнула:

– Да у нее все до крови стерто!

– Мужчины! – презрительно фыркнула Зелия и направилась вслед за уходящим отрядом. Остальные жрицы усадили Герику на ближайший выступающий из земли камень, сняли с нее сандалии и промыли потертости чистой водой из фляги. Щипало ужасно – у девушки слезы на глаза наворачивались.

– Мелья, тебе нужно было вернуться в храм, – проговорила одна из воительниц, Мира, близкая подруга Зелии. – Почему ты не убежала? Мы бы помешали ему схватить тебя.

Герика опустила глаза и покачала головой.

– Она хотела быть рядом со мной, – объяснила Солан, – потому что боялась за меня. Я просила ее остаться, но…

Царевна замолчала, видя, какие взгляды бросают на нее воительницы: как будто именно она была виновата в том, что произошло с Герикой. Как будто все случилось из-за нее, глупой, беспечной, балованной девчонки, вздумавшей поступить так, как обычно не поступают.

«Нет, это не я! Это все мужские игры, в которые не посвящают женщин!

Может, именно поэтому в них всегда столько крови…»

Герика заметила обиду в глазах подруги, потянулась было за дощечкой… и обнаружила, что за поясом у нее осталось только стило. Единственное средство для общения с окружающими теперь находилось в руках танарийского царя. Если, конечно, он походя не выбросил ненужную ему вещь.

Жрица вздохнула и уронила голову на руки.

Через некоторое время Зелия вернулась с одним из всадников – кажется, старшим из эквистеров[1] Искандера.