Сердцелов - стр. 42
Оставив за спиной опасную реликвию и портрет пращура, он остановился у массивной двери из лакированного дуба. В детстве ему не разрешали заходить в кабинет отца и, когда ему исполнилось тринадцать, что открывало доступ за закрытую дверь, счастью молодого сида не было предела.
Постучав три раз, он выждал положенные мгновения. Затем открыл дверь и вошел. Сразу нахлынули воспоминания – кожаный диван, на котором он соблазнил первую девушку, а на той кушетке он умудрился совратить сразу двоих. Кабинет старшего Маккенны был единственным местом в доме, куда запрещалось заходить его жене. Сандра Маккенна была не против – у нее тоже был будуар, который Хьюго Маккенна не смел посещать.
И в этом месте, который сочетает в себе функции кабинета и домашнего борделя для молодого сида, Колин провел очень много времени. Кроме чтения книг и изучения отцовских рукописей, он постигал здесь свои открывшиеся таланты.
Отец сидел за столом и сосредоточенно изучал какие-то бумаги. Когда Колин оказался к кабинете, он пару секунд продолжал смотреть в записи, затем голова поднялась, и брови взлетели на лоб.
- Колин! – произнес отец удивленно. – Это ты или чей-то морок?
- Я, - отозвался сид. – Собственной персоной.
Колин улыбнулся. Все-таки он, и правда, слишком долго не был дома. И вид отца, с которым они до странности похожи, вызвал в нем укол вины.
- Глазам не верю, - произнес старший сид, откидываясь на спинку стула.
- Ну, придется поверить, - проговорил Колин.
Повисла неловкая пауза, за которую он несколько раз успел подумать, что возможно было ошибкой приезжать вот так, без предупреждения. Отец смотрел на него пронзительными черными глазами, и сид буквально внутренностями ощущал, как он изучает, оценивает.
Хьюго Маккенна всегда был для сида примером и авторитетом. В кругах высшего света старшего Маккенну уважали и ценили. Своего положения и статуса он достиг сам, хотя от родителей ему и досталось имя. Но считал, что мужчина обязан расти через преодоление и того же требовал от сына. Колин не всегда это понимал, но сейчас безмерно за это благодарен.
Пауза становилась все более неудобной, в голове мелькнула малодушная мысль развернуться и уйти, но отец вдруг поднялся и распахнул объятия.
- Да что ты стоишь там, - сказал он улыбаясь, и Колину показалось, что он смотри на свое отражение, но на двадцать лет старше. – Иди, обними отца.
Неловкость растворилась. Отцовские объятия больше напоминали медвежьи, а когда тот похлопал его по спине, показалось, выбьет душу.
- Ну, дай посмотрю на тебя, - проговорил отец, отодвигая его. – Возмужал, да. Возмужал.
Колин пошевелил плечами и проверил целость ребер.
- Стараюсь. Все как предки завещали, - сказал он, неловко улыбаясь.
- Хвалю, хвалю. Как твой клуб?
- Спасибо, процветает, - произнес сид.
Старший Маккенна хмыкнул, опершись пальцами на столешницу, и сказал:
- Не сомневался, что у тебя получится. Я свой талант сида пустил в политику. Там, знаешь ли, тоже полно тех, на кого можно повлиять. Но ты молодец. Не стал далеко ходить, и делаешь деньги напрямую.
- То есть, я не разочаровал тебя? – решил уточнить Колин, который в душе считал, что не достаточно соответствует ожиданиям отца и всегда из кожи вон лез, чтобы это исправить.
Тот посмотрел на него испытующе, на лице появилось хищное выражение. Колин сам его использовал, когда демонстрировал сопернику авторитет.