Сердце под прицелом - стр. 39

Припарковался во дворе. Заглушил мотор. Еще минут пять в торпеду тупил, чтобы отпустить все.

Вдохнул. Выдохнул.

Выбрался из машины. Двинул к подъезду.

Мозг на автомате выцепил женское тело. Взбодрился. Послал по организму ток. Только когда шухер довел до полного боевого, увидел коляску. Потом и Библиотеку узнал.

Что с башкой?

Сжав челюсти, направился к жене. Она как раз обернулась, заметила меня. Держал себя, глядя на нее, но по критическим уже раздуло пульсом.

– Только не говори, что сама коляску вниз волокла, – кинул с глухим нажимом, как только оказался рядом.

Она опустила глаза и покраснела.

– Не сама. Женьку просила.

У виска дернуло жестче.

Щелчок.

Пауза.

Вдохнул. Замер.

Кровь полетела агрессивнее. Забурлила в груди, словно там скрутился раскаленный сплав из труб.

Выдохнул.

Заглянул в люльку. Батон спал и мирно жевал свои губы.

– Опять всю ночь орал? – прохрипел очевидное. Понял по красным глазам Библиотеки, едва подошел. Но она не подтвердила. – Че молчишь?

– Потому что не хочу жаловаться. Он ведь не просто так плачет, – шепнула то ли раздраженно, то ли прям обиженно.

А может, с банальной усталостью.

Никогда ее не понимал.

Посмотрел в лицо. Невольно задержался.

Острым жаром дало о себе знать то, что загорелось, когда она рожала. Никак не удавалось загасить. Вину, что ли, тащил. Как не гляну, кислород заканчивается.

– Давай погуляю с ним, а ты иди поспи, – бросил сухо.

– Ну что ты! – выдохнула почти с возмущением. – Сам с работы…

– Да я на бодряке еще полдня буду. Тем более, следующая смена только утром.

Библиотека подняла глаза. Заскользила по моему лицу с инспекцией, которую обычно перед выездом проводит командир. Только под его напором я не реагирую. А под ее – дрогнула кожа. И выступили пики повсеместно, будто мороз на адреналин лег.

– Так ты же голодный. Я там укутала плов…

– Не голодный, – отбил коротко. И без лишних слов забрал коляску. – Иди, спи.

Заметив, как она разомкнула губы, собираясь еще что-то сказать, двинул в сторону парка, тем самым тупо лишив ее этой возможности.

Ночью – броня, автомат и штурм. Днем – коляска, сопящий «Добрыня» и укачивания. Разящий контраст.

Делал все, чтобы мелкий партизан не заметил отсутствия матери. Потому что если он поднимет вой, наряд вызовут на меня.

Благо, смена поста прошла без тревоги. Часа три катались.

Едва вошли в квартиру, Библиотека подскочила. Сонная, растрепанная, встревоженная – выбежала в коридор.

– Все в порядке? – спросила нервно.

– Ясное дело, – выдал, фиксируя взглядом беспокойно ходившую из стороны в сторону коляску. – Принимай бойца. Трапезничать желает.

Она сразу нырнула в люльку. Голосом в тот специфический шепот, который только для «Добрыни», ушла.

Я стряхнул озноб, сбросил кроссовки, стянул куртку и покинул территорию.

Выкупался. Побрился. Сделал все дела, включая ручное техобслуживание. Натянул штаны и футболку, которые Библиотека всегда подкладывала в ванную, чтобы не разгуливал по квартире в трусах.

Дисциплина, хули. Все по схеме.

Отправился искать свой плов.

17. Глава 16. Спи, мой сын…

– Людка, раздетой на балкон не бегай! Ни в коем случае, Люда! У тебя грудь, Люда!Застудить никак нельзя! – кричала в трубку мама. – Одевайся, как на улицу! А лучше еще и шерстяным платком под курткой повязывай! И на прогулку тоже платок вяжи! Люда! А?