Сердце под прицелом - стр. 30
Я неосознанно зашагал по времянке. Уже без остановок.
Просто, блядь, понять пытался, почему этого головастика, которому спокойно не сиделось в животе на протяжении беременности, не могли теперь оттуда выпереть.
– Мила… – мать осеклась. – Боже мой…
И в этот момент заорал кто-то другой:
– Операционную! Срочно!
Рация на груди хрипнула, но я, блядь, не слышал. Мозг заклинило на одном – операционная. Внутри все сжалось и волоком запросилось наружу.
– Мама? – выдохнул отрывисто.
Но она не отозвалась. Не улавливал и ее дыхания. Телефон, очевидно, был резко отброшен в сторону.
– Готовьте наркоз!
– Она в сознании, говорите с ней!
– Мила, ты слышишь меня? – мамин голос дрожал. – Держись, моя хорошая… Держись, умничка…
Вальнувшая по моей спине обжигающая волна, избрав какую-то странную диверсионную тактику, вернулась обратно и ударила жаром не только затылок, но и часть рожи. Да с такой силой, что застучало в висках.
– Больно… – голос Библиотеки был таким слабым, будто умирающим.
Когда я это осознал, меня закидало гребаными мурашками и по итогу всего сотрясло.
Писк. И связь оборвалась.
Я отложил телефон и, не меняя позиции, на том же месте тяжело опустился на пол.
13. Глава 12. Расстреляли рассветами память
Вылеты задержали. Застряли в горном лагере на неопределенный срок. Самое хреновое – связь напрочь легла. Глушили, ясное дело, прицельно. Не новость. И ни хрена не попишешь.
Проверял гребаный телефон раз триста. Хоть бы эсэмэска прорвалась! Хуй там. Ни строчки.
Обратился к старшему по операции. Прямо. Не до бюрократии.
– Товарищ полковник, мне срочно домой надо, – отрапортовал после стандартного расшаркивания. – Выделите транспорт. Я ждать не могу.
Трегубов не сразу оторвал взгляд от карты.
– С хера ли? – буркнул устало.
– Жена рожает. Были сложности. Перед тем как пропала связь, экстренно готовили к операции.
Главный вскинул голову. По глазам было видно – смягчился.
Но тон не сбавил.
– Ты мне сопли тут не разматывай. Там ты точно ничем не поможешь.
Я посмотрел на него, как на мудака. Не сдержав злого выдоха через ноздри.
Грудь сковало. В зажатых кулаках скрипнули пальцы.
– Мне бы связаться, – метнул я и, сжав челюсти, снова сфокусировался на стене над головой полковника.
Периферийно видел, как он щелкнул зажигалкой и прикурил.
– Все подразделение ждет эвакуации и выхода на связь, – вдолбил то, что я и так знал.
– Но рожает только моя жена.
Трегубов сдвинул брови. Выдохнул дым. Потер пальцами переносицу.
– Разрешите выйти самому, товарищ полковник?
– Каким, мать твою, образом? На горном козле? Или, может, на ишаке?
Я двинул челюстями.
И отчеканил:
– Пешком. Спущусь вниз. Выйду на дорогу. Поймаю попутку и доеду до ближайшего населенного пункта.
Трегубов хмыкнул.
– Ты, блядь, соображаешь, что несешь? – голос так резво рванул вверх, что стоящий на столе стакан зазвенел. – В горах растяжки! Мины! Погода портится! Ты со своим «самому» домой либо в цинковом гробу поедешь, либо через неделю, провалявшись напоследок в яме! – закончив горланить, тяжело выдохнул. – Ну нет у меня транспорта, Чернов! Ты русский язык понимаешь?! Или забывать стал?
– Понимаю, товарищ полковник, – отбил я.
Пауза.
– Первый борт на рассвете, – пробубнил Трегубов в итоге. – Будешь в нем.
Я коротко кивнул.
– Спасибо, товарищ полковник.