Сердце под прицелом - стр. 23
Пока соображала, как спасать малыша, Чернов тоже думал.
– Это опасно, – решил он в итоге.
С тем же хладнокровием.
Я подняла взгляд. Зачем-то посмотрела ему в глаза. В них мелькнуло нечто такое, что вынудило меня всю сжаться. Изнутри. Остро. До ломоты. Но что именно, я не поняла.
– Алло, мам…
Я торопливо выскочила из кухни, зашла в спальню, дернула из шкафа какие-то вещи и побрела с ними в ванную.
Раздевшись, обнаружила кровь не только на белье, но и на бедрах, халатике… Бросило в дрожь. От всего сразу. Мыслей было много! Но я старалась гнать их и сохранять трезвый рассудок.
Подмылась и оперативно оделась.
Обычных прокладок не было, и я снова прилепила к трусам тонкую ежедневку.
– Что ты там делаешь? – спросил Чернов, слегка стукнув в дверь костяшками. – Мама сказала не тратить время на душ. Нужно как можно скорее попасть в больницу.
– Я уже… Иду… – проблеяла сдавленно.
Пальцы не слушались. Пока Руслан говорил, то и дело соскальзывали, не давая застегнуть рубашку. Оставила верх открытым.
Вдох-выдох.
Но сердце колотилось так, что казалось – вот-вот выскочит наружу.
Схватилась за ручку двери, задержалась на секунду. А потом распахнула ее и шагнула в коридор, нечаянно натыкаясь на Чернова.
Реакция мгновенная – сильные пальцы сомкнулись на моих плечах, не позволив потерять равновесие.
Жестко. Непривычно.
Я тут же отшатнулась, в очередной раз сбив дыхание. Руслан тоже не мешкал. Придержав, двинулся в противоположную сторону. Без суеты, но достаточно быстро.
– Все взяла? – пригвоздил к месту своими черными глазами. То ли от этого взгляда, то ли от его парфюма… А скорее всего, из-за моего физического состояния, закружилась голова. В ванной, пока мылась, тоже такое пару раз было. – Мама говорила о какой-то карте.
Теперь мне казалось, что я сутки не ела. Развернувшаяся под ребрами озоновая дыра вызвала какую-то странную, не слишком настойчивую, но дико сосущую тошноту.
– Да… Я кинула в сумку.
Незаметно моргнула, стараясь сфокусироваться.
– И паспорт?
– Да. Тоже взяла.
– Тогда поехали.
Чернов развернулся и направился к выходу.
А я пошла следом, шагая, будто по пустоте. Будто пола под ногами не существовало. Будто сама я – тень, потерявшая вес.
10. Глава 9. Ты где-то там, выше золотых оков…
На сохранении я пролежала три недели. И если честно, за все мои двадцать два года ничего хуже со мной не случалось. Бессонные ночи, волнение о будущем, страх материнства и взвинченное состояние из-за вынужденной близости Чернова – все отошло на задний план и потеряло свою значимость, стоило мне лишь увидеть на мониторе аппарата УЗИ темное пятно отслойки плаценты.
– Нельзя расклеиваться, дочка, – шепнула свекровь, когда я разрыдалась. И обняла. Не для отмашки. По-настоящему. Неожиданно тепло. Поглаживая, утешала, как родная мать. – Будем сохранять. Слышишь меня, Мила? – приводила в чувства чуть более строгим голосом. Я, закусив губу, закивала. – У тебя в этом деле главная задача – лежать и слушаться врачей.
Когда мы вышли в коридор, сидевший у двери кабинета Чернов тут же поднялся. Увидев мое заплаканное лицо, заметно напрягся и резко перевел взгляд на мать. Не знаю, на что рассчитывал, но, услышав про угрозу, никак не отреагировал. Ни уточняющих вопросов не задавал. Ни эмоций не проявлял. Молча проводил меня вместе со Светланой Борисовной в палату, где уже суетился заботливый персонал.