Сердце под прицелом - стр. 25
КВН на выезде.
– Людка! Ой, Господи, доченька моя несчастная! – запричитала она в первый свой визит.
Из коридора. Не успев распахнуть дверь.
Натужно дыша, втащила две огромные клетчатые сумки, тяжело свалила их на пол и тут же бросилась ко мне.
– Ой, Людка! – взвыла сипло, чуть не плача. – Ой, ну Боже ж ты мой, ну куда ж тебя занесло!
Закатив глаза, трижды перекрестила меня.
– Мам, – зашипела я, высвобождаясь из ее захвата. – У меня угроза, а не смертный приговор.
– Да я знаю! – всплеснула руками. И дальше свое: – Ой, дочечка… Ой, ой…
– Ну вот зачем ты приехала? В такую жару, да с таким грузом!
Но мама уже не слушала. Разгружала свою поклажу.
– Так! Тарелку давай! Я тебе харчо привезла, с баранинкой, горяченький… В термосе! Ой, и кстати, творожок, Людвиковна, надо кушать! Кальций же! Для косточек!
– Папу Сергеем звали.
– Да знаю я! – махнула рукой. – Вот железо! – выудила печеночные оладьи. – Светлана Борисовна сказала, что полезно!
Я закатила глаза.
– Мам, ты надолго?
– Ой, так тебе что, плохо с матерью?! – обиделась мгновенно. – Я тут, между прочим, пока сватья на кесарево, за тебя отвечаю!
– Мам…
– Ну, ну, ладно! – всплеснула руками. И тут же сложила их, будто в молитве. – Только поешь!
Я устало вздохнула. Сопротивляться не было смысла.
Мама между тем уже устроилась у прикроватной тумбочки, отвинтила крышку и переложила суп в глубокую миску.
Пока я ела, распихала остальное по холодильнику.
– Тут тебе и мясо, и рыба, и пироги, и свежий морс!
В следующую минуту она уже раскладывала какие-то полотенца, встряхивала мои вещи и без надобности убиралась.
– Ну… Не царские палаты, конечно, – сделала вывод. – Но жить можно.
Подобным образом мама появлялась еще трижды. Каждый раз с теми же ахами, вздохами и горами еды. С одной стороны – раздражало. С другой – было понятно, что таким образом она просто справлялась со своей тревогой.
Во второй визит приволокла пакет книжек. В третий – шерстяные носки (летом, в жару!) и грелку на случай, если вдруг замерзну. А в четвертый – тазик персиков и ведро слив.
– Мам, у меня тут не рынок, – пыталась я хоть как-то остановить этот поток заботы.
– Да знаю я! Все знаю! – неизменно отмахивалась она. – Но ты же у меня совсем одна, доченька…
И вот после таких слов даже спорить не хотелось. Молча принимала все ее дары.
Ближе к сентябрю забегала с вкусняшками и Тоська.
Так что угощала я по итогу весь этаж, чтобы хоть как-то справиться с объемами сваленной в моей палате провизии.
Руслан Чернов:
Что-нибудь привезти?
Я:
Нет. Мне тут нанесли столько, что девать некуда.
Руслан Чернов:
А деньги? Есть еще?
Я:
Да. Спасибо, кстати.
Руслан Чернов:
Напиши, если что-то понадобится.
Я:
Угу.
В остальном дни тянулись однообразно – уколы, капельницы, прием медикаментов, контрольные УЗИ. Но главное – постепенно отслойка сократилась, и угроза миновала.
– Как Чернов-то изменился! – выдала в один из своих визитов Тоська. – Служит в спецназе, трусы-фрукты тебе возит… Кто бы мог подумать!
О том, что между этими действиями он гуляет я, естественно, промолчала. Но внутри колыхнулся висящий на душе камень. Каждый раз, когда я думала о том, чем занят Руслан в мое отсутствие, он становился горячее. Дело не в ревности. Конечно, нет. Просто неприятно все это было, хоть я и старалась, как научена, перетерпеть.