Сердце хроноскопа - стр. 3
Серебряные песочные часы, стоявшие по обе стороны зала и символизирующие течение времени, теперь вращались беспорядочно. Песок внутри них тёк не вниз и даже не вверх, а по странным круговым траекториям, будто запутавшись в собственном движении. От этого зрелища у Кёнифана перехватило дыхание – время не просто вышло из-под контроля, оно обезумело.
Тарис, стоящий рядом, явно не мог видеть всех тонкостей происходящего, но даже он ощущал тревогу, исходящую от каждого уголка зала. Его руки непроизвольно вспыхивали и гасли, выдавая нервозность и страх, которые маг тщетно пытался подавить.
– Мы должны торопиться, – хрипло проговорил Кёнифан, не сводя глаз с безумного танца песчинок в часах. – Если нити времени продолжат рваться, вскоре каждый из островов будет охвачен таким же безумием.
– Ваше Высочество, но как мы справимся, если вы… – Тарис замолчал, не решаясь закончить мысль.
– Если я потерял свою силу? – спокойно спросил Кёнифан, глядя ему прямо в глаза. – Возможно, сила не покинула меня полностью. Но даже если это так, я обязан попытаться. Ради королевства и… – он запнулся, отворачиваясь, – ради Кённесепана.
Последнее имя прозвучало почти неслышно, но оно всё же достигло слуха Тариса. Пламенник опустил взгляд, понимая, насколько глубока рана, которую носит в себе его повелитель.
Они двинулись к главным воротам цитадели, кажущийся бесконечным коридор то расширялся, то сужался, будто пытался удержать их внутри. Впереди их ждали ступени из прозрачного кристалла, за которыми открывался вид на мир королевства Стихий. Кёнифан остановился на мгновение, разглядывая этот мир, теперь уже не родной и привычный, а враждебный и чужой.
Парящие острова, когда-то воплощавшие красоту и равновесие, теперь дрожали и переливались странными, болезненными цветами. Огненный остров пылал ярче обычного, окружённый вихрями пламени и дыма, кружащегося в небе, образуя пугающие фигуры и лица. Водный остров был окутан густым туманом, будто укрытый покрывалом забвения, а в воздухе над ним висели капли воды, движущиеся странно медленно, словно само время не могло решить, в какую сторону им течь. Остальные острова выглядели так же тревожно – их контуры расплывались, искажались и снова собирались, будто реальность становилась зыбкой и ненадёжной.
Кёнифан вздохнул глубоко, ощутив, как ледяной воздух обжигает лёгкие, и тихо сказал, обращаясь к Тарису, хотя скорее просто произнося вслух свою мысль:
– Мир рушится не просто из-за моей слабости. Это месть Хаоса за то, что мы пытались удерживать его в рамках. И теперь нам придётся сразиться не только с врагом извне, но и с самими собой.
Тарис молча кивнул, принимая его слова, и они ступили на кристальные ступени, ведущие в сердце этого непостижимого, охваченного безумием мира, где время перестало быть союзником и стало врагом.
Каждый шаг, сделанный вниз по прозрачным ступеням, отзывался в сердце Кёнифана гулким, тягостным эхом. Казалось, сама реальность отторгала его, сопротивляясь присутствию существа, потерявшего часть своей сути. Под его ногами ступени меняли цвет, переливаясь от тускло-серебристого до мрачного, почти чернильного. Он чувствовал, как его окружает непроглядная темнота, словно вязкий, шепчущий туман, заполняющий сознание.
Рядом шагал Тарис, стараясь держаться твёрдо, но даже его сильная натура, связанная с огнём, с трудом выдерживала натиск холодного ужаса, охватившего пространство вокруг. Его огненно-рыжие волосы то вспыхивали ярче, то снова тускнели, будто сама стихия огня внутри него металась, чувствуя приближение катастрофы.