Сердце Чёрной Пустоши. Книга 2 - стр. 47
Вскоре снова увидела младенца. Он успел подрасти настолько, что, оставив за собой лохмотья, в какие был завернут, полз по коридору самостоятельно, гукая, словно зовет кого-то.
Запыхавшись, я присела рядом и уже протянула руку к гладкой, розовой коже ребенка, когда он повернул ко мне покрытую пушком голову и я увидела на щеке зеленоватые следы тлена. В нос ударил приторный запах мертвечины и я, отшатнувшись, грохнулась на пол, больно ударив зад.
Ребенок пополз дальше и вскоре исчез из виду. Не зная, зачем это делаю, поднялась и поспешила следом, и когда нагнала, обнаружила, что детей уже трое. Падая и поднимаясь, они неловко, словно делают свои первые шаги, спешат вперед.
Я пошла следом, готовая подхватить, если кто упадет и, в то же время надеясь, что не придется касаться мертвых.
Один из детей повернулся ко мне, и я ахнула, отметив, как он успел вырасти. На меня смотрел мальчик лет четырех. Ребенок задумчиво поморгал и спросил:
- Ты не видела мою маму?
Я икнула от страха и помотала головой. Малыш вздохнул и поспешил дальше, а меня замутило от запаха тлена.
Я прижала пальцы к вискам и оперлась о стену, чтобы перевести дух, а когда открыла глаза, коридор оказался заполнен спешащими куда-то детьми. Мальчики и девочки, худенькие и пышки, нескладные мосластые подростки, все спешили вперед, изредка бросая на меня беглые взгляды. Больше со мной никто из них не заговаривал, и я прибавила шаг, в надежде, что этот коридор когда-нибудь кончится.
Вскоре меня окружали взрослые люди, молодые и крепкие, но прошло еще несколько минут, стали встречаться хворые и калеки. Кто-то шел, подволакивая ногу и подвывая в голос, кого-то несли на руках. Некоторые спотыкались и падали на каменный пол пещеры, плакали, просили помощи. Остальные словно не слышали их, ступая прямо по покрытым зеленоватыми трупными пятнами телам.
Дважды я, превозмогая внутреннее омерзение и страх, пыталась приблизиться к таким несчастным, но меня отталкивали назад, а запах трупного смрада чуть саму не сбивал с ног.
Люди падали все чаще, другие шагали по ним все более охотнее, без намека на робость.
Кто-то схватил меня за руку, и я ахнула, увидев сморщенное, как печеное яблоко лицо старухи с редкими седыми космами, которые торчат на обтянутом кожей черепе во все стороны.
- Идешшшь? - прошипела она, сверкая единственным зубом на нижней челюсти. - Спешишшшь? Ну спешши, спешши, посмотрим, до чего заспешишься.
Старуха мелко захохотала, затряслась, но споткнулась, и вот уже по ней шагают новые, словно не замечая, что секунду назад здесь был человек. Лишь протянутая ко мне костяная рука, покрытая ошметками истлевшей плоти, напоминает, что разговор мне не привиделся.
- Едет! Едет! - стало раздаваться отовсюду. - Едет... Едет...
- Кто едет? - испугано спросила я, не ожидая, что получу ответ.
На меня стали поворачиваться со всех сторон, словно только заметили. Изборожденные морщинами лица с глубоко въевшимися пятнами, на некоторых тлен успел обнажить мышцы и кости черепов, смотрели уязвленно и внимательно.
- Не нравится? - жутко прогудел какой-то старик, прежде, чем его челюсть отвалилась. Он приставил ее обратно и пообещал. - Никого не красит. И тебя не помилует.
От усилившегося в разы запаха гниения я почувствовала, что теряю сознание. Облокотившись о стену, попыталась вдохнуть, но дышать из-за тесноты и духоты было тяжело. Тут и там слышалось, как лопается кожа и шипит истлевающая плоть.