Сердце Чёрной Пустоши. Книга 2 - стр. 21
Словно не видя выражения моего лица, камеристка услужливо перечислила:
- Для всех страждущих, миледи, и для тех, кто в пути, и для тех, кого одолели недуги...
- Почему бы вам не предупредить меня заранее, - пробормотала я. - Я бы попросила благоденствия для всех разом....
- Но миледи, - начала мистрис Одли, но я раздраженно махнула на камеристку, вынуждая ту замолчать.
- Все-все. На сегодня все, - решительно заявила я и попрыгала к своему ложу.
Камеристки, и старшая, и младшие, устремились за мной, как выводок цыплят за курицей-наседкой.
Отвергнув помощь, я кое-как забралась на ложе и, когда уселась поудобнее, попросила:
- Будьте добры, подайте ужин прямо сюда. Но сначала теплой воды с медом и лимоном. Очень хочется пить...
Лица девушек вытянулись, мистрис Одли отвела взгляд, а Рамина принялась ковырять носком туфли пол.
- Меня еще и не покормят? - уточнила я тоном, не предвещавшим никому ничего хорошего.
- Традиции Черной Пустоши таковы, что вам надлежит соблюдать пост до следующего омовения в водах... – сказала старшая камеристка.
- Съакса, - усталым тоном закончила я за мистрис Одли.
Та смиренно кивнула и, следуя ее примеру, закивали все девушки, приседая в книксенах.
Я скрипнула зубами, чтобы не сказать, что действительно думаю о местных традициях, когда вошла Лана, и, выйдя вперед, присела в глубоком книксене.
- Может ли лекарь войти и осмотреть вашу ногу, миледи? - спросила Лана, не поднимая глаз.
Я поджала ноги к себе, обтягивая подол рубашки, и осторожно выставила вперед поврежденную ступню. Лодыжка распухла и покраснела, но истинным зрением серьезных повреждений не заметила. Если бы была в Авароне, нога пришла бы в норму по щелчку пальцев. Но учитывая, что здесь магия под запретом, а на восходе вновь предстоит шествие к Съаксу, поняла, что следует довериться местному лекарю.
- Конечно, он может войти, - сказала я Лане, которая ожидала моего ответа в книксене.
Прежде чем впустить лекаря, меня укутали в несколько покрывал, замотав чуть не до бровей, так, что открытыми остались лишь злополучная лодыжка и кисти рук.
Лекарь, который оказался высоким сухощавым мужчиной с вытянутым, чуть лошадиным лицом, бегло осмотрел лодыжку и важно изрек:
- Вывих.
Я сдержанно кивнула, чуть было не сообщив, что итак знаю, что вывих, когда Рамина вышла вперед и, присев, затараторила:
- Для нас нет ничего важнее, чем здоровье миледи. Здоровье миледи - это благоденствие всей Черной Пустоши. Немедленно и как можно быстрее поставьте нашу леди на ноги, а не то...
Я поморщилась, но к счастью, мистрис Одли быстро отправила Рамину за спину, наградив таким взглядом, что та осеклась на полуслове.
Тоном истинной скорбящей со Смутного переулка Аварона мистрис Одли произнесла:
- Можно ли спасти миледи, господин Вискольд?
Лекарь вскинул брови и с плохо скрываемым превосходством в голосе процедил:
- Я постараюсь сделать все от меня зависящее...
Я закатила глаза, а камеристки забегали вокруг, ахая и причитая, выполняя наказы лекаря - открыть окно и впустить свежий воздух в опочивальню, зажечь благовонные курильницы с ароматом лаванды и иланг-иланга, чтобы очистить пространство, а также разбрызгать в воздухе несколько капель розового эфирного масла.
После таких советов по лечению вывихнутой лодыжки я ожидала от лекаря чего угодно. Но, к моему облегчению, он споро наложил компресс, который на глазах снял отек и насухо растер ногу фланелевой тряпицей, щедро посыпанной голубоватой пудрой.