Семь прях. Книга 7. Школа дорог и мостов - стр. 13

– Мне так же сделать?

– Да.

– И что потом?

– Видишь ли, у школы много входов, они могут находиться… м-м-м-м-м-м-м-м… ну, на некотором расстоянии друг от друга, довольно приличном, и, если у тебя всего одна пара уличной обуви, придется бежать именно к тому входу, где ты вошла, а это может занять много времени.

Саша удивленно посмотрела на него.

– Я ведь могу просто взять свои ботинки и понести их в руках до комнаты.

– В принципе можешь, но до того, как ты попадешь в свою комнату, нам надо сделать несколько важных дел, ботинки будут тебе мешать. Не бойся, пожалуйста, они не пропадут и окажутся там, где ты в итоге поселишься.

– Ясно, – сказала Саша, а сама подумала, что и здесь домовые эльфы. Никуда без рабского труда.

Идти в носках, оказывается, приятно. Пол был выложен плитами песочного цвета, и Саша пошутила:

– Дорога из почти желтого кирпича.

Алехин улыбнулся, но ничего не сказал. «Может, они тут вообще книг не читают?» – заволновалась Саша и спросила, пока не поздно рвануть обратно, все отыграть, вернуться домой к маме и любимому книжному шкафу:

– А библиотека тут есть?

– О, огромная!

Саша успокоилась. Если есть книги, она не пропадет.

Коридор вывел их в светлый холл с ультрасовременным интерьером: стекло, обтекаемые формы мебели, минимализм, огромная плазма на стене. Странно, а ведь домик с улицы казался совсем маленьким. «Это, наверное, как с палатками на Чемпионате по квиддичу», – решила Саша. Сердце ее прыгало и пело: все-таки она почти в Хогвартсе! Как бы он здесь ни назывался! Она уже хотела спросить, когда ей выдадут волшебную палочку, котел для зельеварения и все остальное, но Алехин повел ее дальше, в другой холл, и они будто попали в прошлое. Тут тоже было светло, но горели не яркие светодиодные ленты, а обычные лампочки, еще и спрятанные под вязаными абажурами, поэтому свет был мягкий, желтый. На полу – домотканые полосатые коврики, на стене – доска с объявлениями, отпечатанными, видимо, на пишущей машинке. Саша будто попала даже не в мамино, а в бабушкино детство, как она себе его представляла. Она не решилась спросить об этой странности у Алехина, понаблюдает еще, может, и сама разберется.

Алехин подвел ее к огромное пробковой доске, увешанной объявлениями всех мыслимых размеров и цветов.

– Ну вот. Можешь выбрать свою мастерскую, – сказал Алехин.

– Мастерскую? В смысле?

– Ну… хм-г, хм-г… Так у нас называются факультеты.

– А, ну так бы и сказали! А то есть «самой выбрать»? Просто взять и выбрать?

– Ну да. Все самое важное в жизни лучше выбирать самому. А мастерская – это твоя специализация, вся учеба здесь будет строиться на твоем выборе.

– А… ясненько.

Саша пробежала глазами по списку, на который указывал Алехин.

На сиреневом листе бумаги было отпечатано:

– А что это за цифры?

– Пока не обращай на них внимания, смотри на слова.

– Ну, вы хоть расскажите мне про этих… м-м-м… ткачей и следопытов, я же ничегошеньки не знаю!

«И вообще мне только одиннадцать лет», – подумала она с обидой.

Алехин вздохнул. Саше вдруг показалось, что он сейчас скажет: «В этом и смысл – выбрать наугад, не зная». И ей заранее стало неуютно.

Но он сказал:

– Видишь ли, Саша… я могу, конечно, рассказать и даже показать, но дело в том, что я сам, внутри себя, отдаю предпочтение одной мастерской. Вроде бы, как директор школы, я не должен, но что тут поделаешь, я же человек, и то, что мне ближе, то и кажется интереснее, важнее. И, рассказывая, я буду неосознанно это транслировать, а значит – подталкивать тебя к определенному выбору. Поэтому… – он сделал приглашающий жест рукой: выбирай, мол, сама.