Сделка - стр. 67
-Аккуратно, тут низко.
Говорил Дарис довольно. Думаю, ему нравилось ощущать мое возбуждение, пьянила власть, которую он надо мной имел. Я вспомнила, как Дарис каялся мне в том, что чуть не изнасиловал, и меня снова едва не разобрал отчаянный, невеселый смех. Тогда я подумала, что Дарис — хороший и честный человек, который никогда бы не сотворил подобного, винила себя в том, что испортила его, что он оказался испачканным из-за меня. Сейчас же я видела его пугающую суть, и она была совсем иной. Тот Дарис и этот, только что без смущения убедившийся, что я не могу противиться самому мерзкому из его приказов, были разными людьми. Того никогда и не существовало, напомнила я себе.
Идж хотела шепнуть Дарису, как сильно хочет его, но я поклялась себе, что и звука не издам, и сжала зубы до боли.
Дарис почти задевал головой потолок. Здесь он казался настоящим гигантом: его спина закрывала почти весь проем, и я видела перед собой только свет факела на стенах и отблеск под ногами. Шел мужчина быстро, шагая во всю длину ног — он-то прекрасно видел путь перед собой. Я то и дело спотыкалась и еле поспевала за ним: там, где он делал шаг, мне приходилось делать два, да еще по неровной земле. Дарис тащил меня вперед, как собаку на цепи, не заботясь о моем комфорте. Эту истину мне нельзя было упускать из мыслей: ему плевать. Даже тогда, когда он думал, что я важна для него, Дарис лишь пользовался мной как предметом, испытывая порождаемые мною чувства и купаясь в них, но меня там не было. Быть привязанной клятвой к этому человеку оказалось хуже, чем угодить в рабство.
Не появись в моей жизни Келлфер, единственной моей судьбой стало бы овладение умением быть приятным хозяину предметом. Я бы год за годом шлифовала себя, стараясь ублажить его и удовлетворить, приглушить нездоровый интерес Дариса, гнавший его забирать у меня все, что я считала своим. Сквозь сбивающееся дыхание и ноющие щиколотки я представляла свою жизнь с Дарисом через пять, десять, пятнадцать лет. Если бы я однажды посмотрела на него не так, он мог бы запретить мне смотреть, и я бы погрузилась в вечную темноту. Или мог бы запретить мне говорить, если бы ему не понравились мои речи. Не сейчас, да, сейчас он впивался в меня влюбленными и голодными глазами и ставил на своего рода пьедестал, но как долго бы это продлилось?
Гонка в темноте даже пошла мне на пользу: я запыхалась, но постепенно волна жара схлынула, Идж растворилась, и остался только тоннель, гладкая полоска бычьей кожи у меня в руке, пляшущие на стенах отблески — и глубокая, черная ясность мыслей.
Шум воды приближался.
-А все-таки странно, - вдруг с сомнением заметил Дарис. - Если бы эти дикари знали, что тут водопад, разве не использовали бы эти ходы? Пар-оольцы высокого роста. Тоннель выглядел бы иначе.
-Они не страдают от жажды, - озвучила я уже продуманный ответ, пытаясь сгладить прошлую свою глупость. Еще в первый вечер Келлфер рассказывал нам о Пар-ооле и упомянул этот момент, так что мое объяснение звучало логично. - С тех пор, как у них появились артефакты, фильтрующие от соли морскую воду, нет необходимости искать подземные источники. Я тут подумала, что ты был прав с самого начала. Сюда никто не ходит, а твой отец мог проложить этот ход, чтобы связать наши коридоры с теми, по которым выводит нас наверх.