Сделка - стр. 32
Он хорошо знал людей. Если бы кто-то рассказал ему такую историю и процитировал ее слова, он бы посмеялся и вынес вердикт: маска святоши, которая хочет, чтобы ее пожалели.
Но Илиана не просила жалости. Она не жалела себя сама. Единожды поставив свои интересы — саму свою жизнь! - достаточно высоко, чтобы повлиять на другого человека, она была готова съесть себя с потрохами за этот естественный порыв. Ей не нужна была поддержка — она хотела возможности исправить то, что считала ошибкой, и что ни один хотя бы немного эгоистичный человек ошибкой бы не посчитал. Будь Келлфер на ее месте... Да будь любой на ее месте, кто бы рассуждал так?! Кто бы отказался от сочувствия со стороны того, от кого зависит само существование?!
И все же настоящей поддержкой было дать ей то, чего она просила. Келлфер прислушался к себе: это ему до дрожи в руках хотелось ее обнять и снова погладить по волосам, ему хотелось заглянуть в ее небесно-голубые глаза и сказать, что она больше не один на один со своей ужасающей судьбой, что он вытянет ее из того капкана, в котором она оказалась. Келлфер понял это — и остановил себя.
-Хорошо, - он сам удивился, как ровно звучал его голос. - Сможешь вспомнить вашу первую встречу?
-Смогу, - кивнула Илиана. - Если честно, такое сложно забыть. Знаете, мне так хочется сейчас заранее оправдаться перед вами, что я не такая, что я просто была в отчаянии. Но я сделала что сделала, сейчас я это ясно вижу. Я посчитала, что, если его интерес ко мне будет сильнее, то он вернется, вот и все.
Келлфер взял девушку за руку — ладонь была прохладной и влажной от волнения — и погрузился в ее тяжелые воспоминания.
11. 11.
Несмотря на смущение и страх, меня восхищала спокойная и четкая манера Келлфера объяснять: я никогда не была в Приюте, но представляла себе шепчущих именно такими наставниками. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, я бы посчитала за счастье учиться у Келлфера. Мой отец говорил, что способность вести других сквозь дебри овладения новыми знаниями и умениями — самый настоящий дар, и если это было так, Келлфер этим даром определенно обладал. Вот только я не была послушницей, а происходящее — простым уроком. На кону стояла не плохая оценка, а жизнь его единственного сына.
Келлфер утверждал, что никогда не вел таких как я - «знатоков разума», - хоть и читал об этом немало. Я не могла поверить, что столь точные знания можно получить из книг: без тени сомнения, просчитывая, что нужно делать дальше, Келлфер моими руками разрушал мною же созданную масляную завесу в мыслях Дариса. Он повторял указания, чуть дополняя их — и я ныряла вглубь того, что теперь ясно ощущала как направленный вверх световой поток, а после моего возвращения Келлфер смотрел мои воспоминания, находил в них последнюю неуклюжую попытку выполнить его точные и подробные указания и приказывал сделать это снова. И снова. И снова.
После тринадцати погружений я прекратила считать и только тупо следовала за шепчущим, стараясь не упускать концентрации. Сначала я еще лелеяла надежду спрятать от Келлфера мысли о нем самом, но постепенно эта необходимость отпала — опустошение, пришедшее вместе с усталостью, справлялось намного лучше меня. Если он что-то и понял, то никак не показал этого.