Сделай мне красиво! - стр. 6
Еще светать не начало, дядька уж и позавтракал, сундук мой погрузил, и коней запряг.
– Не держи зла, Лотти, не враги мы тебе, да деваться некуда. Срок упустим, все сгинем.
Я всхлипнула только, да в повозку полезла. Права тетка во всем, я им тоже зла не хочу. Поплакала, да и прикорнула на мешке с овсом, для лошадей запасенном. Попоной укрылась, да засопела в две дырочки.
Проснулась оттого, что повозка подскочила да лошадь заржала.
– Здорова же ты спать, Лотта, – неодобрительно прогудел дядька Теренс. – Ну, да в монастыре не заспишься, водой холодной обольют враз.
Я только вздохнула. В такое время хозяйки только вставать начинают, печи топят, а мы едем уже часа два. Живот заурчал от голода.
– Пирог возьми там в котомке, да в кувшине горячий отвар, не разлей только.
– Как там в монастыре?
– Да откуда мне знать? Люди везде живут, – равнодушно ответил дядька. – Меня дальше первого двора и не пускают никогда. Заезжаю за первую стену и жду во дворе, когда в окошко подадут тюки. Сестра-экономка со мной считает, ей к мирским можно выходить. Я развязываю, пересчитываю, да не все подряд, выборочно, потому как не обманывают монашки в счете.
– А порченую вещь запросто подсунуть могут, – поддакнула я. Кто же ожидает, что мужик будет в нижнем исподнем копаться? Уж так тетка разорялась тогда.
Дядька крякнул, да на меня сердито покосился.
– Ты жуй, да помалкивай.
– Молчу, дядюшка, – согласилась я.
Пироги тетка Мирей славные печет, с грибами, с картошкой, с жареным луком.
– Дядюшка, а не страшно тебе? Разбойники в лесу-то…
– Книжек начиталась? Даром, что дурочка, а грамоту осилила, – хмыкнул дядька. – Да откуда у нас разбойники возьмутся? Графский лесничий зараз перестреляет, если лиходеи заведутся. Дороги, почитай, нету, один я езжу, каждую кочку тут знаю. У меня найдется, чем встретить, кто вдруг покусится на повозку вздумает. Нам две недели ехать, сама увидишь, тут народ зажиточный, спокойный. В разбойники от нищеты да утеснений подаются, а граф хозяин рачительный, ни к чему, если людишки со своих мест срываться начнут. Не самому же ему сеять да пахать?
– Верно, – я даже рассмеялась.
Видела я графа в храме на празднике, такой пахать не сумеет. Ох, и богатый на нем был кафтан! А кружев сколько! Он поди, и поесть не сможет, не испачкавшись, кружева все пальцы закрывают. И графиня так была одета, будто богиня сошла с небес. Не носят люди такое шитье тонкое! Юный виконт в голубом камзоле, виконтесса в красном платье. Я разгладила подол своего коричневого платья с клетчатым отложным воротничком. Передник из той же клетки. Зеленое бы, да с атласной лентой в три ряда, ох и красота была бы!
Ехали мы потихоньку, разговоры разговаривали, а я вокруг смотрела. Раньше не приходилось мне выезжать никуда, а когда дядька забирал из приюта, ехали в почтовой карете, стиснутые чужими пожитками.
Хорошо, привольно! Птицы поют, в листве ветерок шелестит, цветами да травой пахнет. Не то, что в городе! Там дымно, шумно, суетно.
До монастыря уже день пути оставался, как неожиданно поваленное дерево на дороге очутилось.
– Накаркала, бестолочь! – дядька грязно выругался и тяжелый кнут подхватил. – Быстро спрыгивай с повозки да беги, что есть сил, может, и живой останешься.
Я второго раза дожидаться не стала, высунулась с задней стороны повозки, ящеркой стекла да сразу под куст развесистый спряталась, тут же, у дороги. Хороший куст, приветливый. Тряслась и слушала голоса грубые, смех недобрый. А потом свист кнута, крики яростные, и ржание лошадей.