Сделай мне красиво! - стр. 13
Дядька открыл сумку, достал и протянул кошелек. Не особо толстый. Кошелек тут же исчез в широких рукавах серой хламиды.
– Доложу настоятельнице, – кивнула монашка. – Ты, Теренс, ступай в странноприимный покой, переночуешь там. Повезло тебе. Завтра поедет до Самбуны знатная нира, что молилась у нас, чтоб дитя зачать, попрошу, чтоб тебя в обоз взяли.
– Премного благодарен, матушка! – обрадовался дядя. – В Самбуне у меня деловой партнер, я с тканями, как обычно, через десятинку и вернусь, только повозку новую куплю. В стражу сообщу, что завелись тут лихие людишки, пусть графу отпишут, да выловят их.
– То дело нужное, да пребудет благословение с тобой, почтенный Теренс. Девица Лотта, со мной иди, – приказала монашка.
Мы зашли внутрь, дверь тяжело захлопнулась за мной, отрезая от солнца, пения птиц и вольного воздуха. Монашка быстро пошла по коридору раздавая распоряжения другим монашкам в черных хламидах. Коня обиходить, послать работника с ведром воды и сеном, принести гостю еду и тюфяк с одеялом. Мы миновали несколько однообразных беленых коридоров с редкими узкими дверями, прошли еще один внутренний двор, окруженный галереей с колоннами. Откуда-то сбоку неслось протяжное хоровое пение.
– Ты петь умеешь? – спросила матушка Нисимина.
– Так – точно не смогу, – ответила уклончиво. Я-то в детстве в музыкалку ходила, в хоре пела, на гитаре играла, а вот Лотта вряд ли. Не проверяла, а дядька ничего не сказал.
– Умеешь ли ты шить, вышивать, белье метить?
– Что? Это как? – спросила осторожно, не сообразив, о чем спрашивают. Метить? Метки на белье, когда вышивают инициалы, при сдаче белья прачкам. У каждого дома стиральная машинка, зачем такое уметь? А раньше да, платки метили, белье, рубашки. Да не просто буквы, гербы вышивали целые! Делать нечего было людям!
– Читать-писать умеешь ли? – вздохнула монашка.
– Не знаю, – во-первых, не знаю, какой тут язык, а во-вторых, учили ли Лотту читать, еще вопрос. В школу она точно не ходила, таких воспоминаний не мелькало.
– Рисовать?
– Не пробовала, матушка, – я умею, и неплохо, а вот умела ли Лотта? Вряд ли ее тетка стала бы оплачивать такое непрактичное занятие, как рисование. Да и красок не было в продаже, каждый художник себе краски химичил по собственным рецептам, на яйце, на масле, добавляя растительные или минеральные красители.
Монашка постучала в дверь пошире прочих, с тонкой резьбой. Две ступеньки вверх, коридорчик направо и одинокий табурет в углу.
– Посиди тут, – монашка вошла в следующую комнату.
Я села и вытянула усталые ноги. В животе бурчало, но про еду они как-то забыли, даже умыться не предложили с дороги.
– Зайди! – раздалось минут через десять.
Комната вовсе не была аскетичной. Атласные занавеси, ковер на полу, резная мебель, деревянные панели. Кудрявые подсвечники и напольные часы с маятником. Часы меня обрадовали. Не совсем уж отсталые, значит, средневековье достаточно продвинутое, век четырнадцатый-пятнадцатый. Опять же, ткани явно не в ручную ткали, явно фабричная выделка. Первые мануфактуры в Италии тогда и возникли.
Зажженный камин меня обрадовал, я сразу протянула озябшие руки к огню и улыбнулась лежащей на дровах саламандре. Ящерка зевнула, свернулась клубочком и отвернулась от меня.
– Подойти сюда, дитя, – позвал ласковый голос.