Салат из креветок с убийством. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 30 - стр. 34

– Утром? – переспросил Цингер.

– Да, к восьми.

– Я вообще-то занят… но если надо… конечно, буду, старший инспектор.

– А теперь, – сказал Беркович своему другу эксперту Хану, спустившись в который уж раз за этот день в лабораторию, – надо ждать вестей из аэропорта.

– Думаешь, он такой дурак, что попробует сбежать? – покачал головой Хан.

– Он далеко не дурак, но я загнал его в угол. Выбор у Цингера простой: или уехать, или явиться в полицию. Что бы ты предпочел на его месте?

– Некорректный вопрос, – пробормотал эксперт. – Я предпочел бы не убивать.

– Как по-твоему, куда он решит улететь? – продолжал размышлять Беркович. – Вечером и ночью вылетают рейсы в Рим, Мюнхен, Бухарест и Нью-Йорк. Виза в Штаты, кстати, у него есть.

– А на какой рейс остались билеты, это ведь тоже…

– На все, я выяснил. Итак, куда бы отправился ты?

– В Бухарест. С Румынией нет договора о выдаче преступников.

– Вот и я так думаю. Значит, с минуты на минуту…

Мобильный телефон зазвонил через полчаса.

– Вот и все, – сказал старший инспектор. – Сколько тебе нужно времени, чтобы сделать анализ?

– Меньше, чем тебе, чтобы заставить этого типа сознаться, – усмехнулся Хан.

Впервые за последние недели семейство Берковичей собиралось в гости – на день рождения к Ире, давней Наташиной подруге, вышедшей замуж за коренного израильтянина, страстно влюбившегося в голубоглазую и белокурую «русскую».

Назначено было к семи, Берковичи приехали в половине восьмого, но гости еще и не начали собираться.

– Ой, – сказала Ира, рассаживая гостей за большим овальным столом, – здесь это в порядке вещей. Недавно Шломик ездил на деловую встречу, партнер опоздал на полтора часа и даже не извинился.

– Вот именно, – встрял в разговор Шломо Авидан, муж Иры, работавший менеджером в крупной фирме. По-русски он уже практически все понимал, но говорил с трудом и общаться предпочитал на иврите. – Правда, потом выяснилось, что у него произошло несчастье, и он потерял много времени, давая показания в полиции. Так что опоздал не по своей вине. Может, вы слышали, Борис, про отравление в Нетании?

– Нет, – покачал головой Беркович. – Это не наш округ. Правда, если бы это было убийство, происшествие все равно оказалось бы в сводке. Видимо, бытовое отравление?

– В полиции, в конце концов, так и сказали, – кивнул Шломо. – Но, по-моему, это чепуха, и Левингер – бизнесмен, с которым у меня была встреча, – тоже так думает. Это убийство, причем очевидное!

Было ясно, что Шломо очень хочет поделиться впечатлениями с профессиональным полицейским, и Беркович мысленно вздохнул.

– Расскажите подробнее, – сказал он. – Здесь какая-то тайна?

– Конечно! – воскликнул Шломо. – А лучше знаете что? Давайте я соединю вас с Левингером, услышите историю из первых уст. Я ведь могу и напутать, а тут главное – детали, верно?

Разговаривать с не известным ему Левингером Берковичу не хотелось, но и отступать было уже поздно. Шломо набрал номер и подозвал старшего инспектора к телефону. Голос в трубке оказался приятным рокочущим баском, говорил Левингер интеллигентно, объяснял толково.

– Речь идет о моем лучшем друге Марке, – сказал он. – У него был сердечный приступ, и он оказался в больнице. Врачи приняли меры, сутки спустя Марк уже свободно передвигался, и дело шло к выписке. Жена с дочерью посетили его утром, а под вечер посыльный привез в больницу для Марка коробку с шоколадными конфетами. Дело в том, старший инспектор, что Марк с юности пристрастился к маленьким шоколадкам, жует их по десять в день, они ему заменяют сигареты. Шоколадки он ест не всякие, а определенный сорт для диабетиков; не потому, что сам болен – просто они не такие сладкие. Это датские шоколадные конфеты – известная фирма. Продают этот сорт всегда в круглых металлических коробках. Такую коробку и привез посыльный, надписи на ней не было, но Марк, видимо, решил, что это жена послала коробку, чтобы лишний раз самой не ездить.