С другой точки ощущения - стр. 14
Но не суть. После Ромы я подумала, что парень, который влюблен, не способен думать об объекте воздыхания в пошлом ключе. Оттого можно было сделать вывод, что Арсений пока не влюблен. Рома произносил, задыхаясь от нежности: «Моя девушка»; Арс – «да так, пустышка». Рома говорил: «Какая она красивая! Я теряюсь в ее глазах, когда она смотрит». Марс толковал свои чувства иначе: «Хлопает своими глазенками, смотрит на меня дурочкой, реально думает, что это у нас навсегда».
Не то чтобы меня заботил мир влюбленных парней, это я так – для примера. Показать, насколько разные, противоположные мнения мне встречались на пути. Там были и улыбающиеся дети, у которых на душе скребли кошки от одиночества; громко орущие дамы, на самом деле остро переживавшие климакс; злой директор школы, потерявший несколько лет назад свою дочь…
Иногда я ложилась в кровать совсем без сил, забывая, что чувствую сама. В этом бесконечном потоке людей ускользал мой внутренний мир. Я себя отлично слышала: то, что хочу или о чем мечтаю. Но моя цель не двигалась с места, не менялась. Я возвращалась все к одному и тому же вопросу: хватит ли мне сил сделать эту способность своим смыслом жизни? Я не была готова положить свою жизнь на восприятие чужих проблем, уж простите. Мне тоже хотелось, чтобы кто-то брал меня за руку и спрашивал о проблемах, хотя бы на долю секунды проникал в мое сознание, выслушивал и делал тем самым легче. Позволял отдыхать, а не подгонял вперед.
Мне не хватало близкого человека рядом. Я любила своих родных, всем сердцем обожала Арсения, но все это будто было не то. Из-за этого продолжились записи в тетради и нашлась подработка журналистом. Я пыталась перекрыть пустоту, заполнить ее делами и новыми возможностями, чтобы перестать выдвигать сверхспособность на первый план. И не стану делать из этого интригу: мое отвлечение-переключение не сработало. Оно только расширило это пустое пространство, норовя посадить меня в яму, вырытую собственноручно.
Глава 4. Недореальность
Как назло, этим летом я каждый день просыпалась рано. Закон подлости в моем мире работал круглосуточно, порой даже не отходя на обед. Казалось бы, школа закончилась, экзамены и выпускной позади, – спи не хочу, разве что жди списки с зачислением. Но мои биоритмы сбились и посчитали нужным будить меня в семь утра. Когда солнце еще только поднималось над горизонтом и подсказывало несчастным людишкам, что пора вставать на работу.
В моей комнате стоял спертый воздух, духота пробиралась в ноздри и не позволяла сделать носом глубокий вдох. Я задыхалась от сухости и жары, выискивала взглядом причину и почти сразу же обнаруживала ее в закрытом окне. Кто-то заходил в комнату ночью и укрыл меня одеялом. Заодно и форточку решил закрыть, посчитав, что сквозняк для меня опаснее, чем какой-то злосчастный процент умереть от нехватки кислорода. Операция по собственному спасению выглядела следующим образом: я резко откинула одеяло и встала босыми ногами на подоконник, распахнула форточку и снова запрыгнула в кровать, надеясь уснуть.
Солнце освещало не только предметы моего ежедневного гардероба, висевшие на стуле, но и письменный стол с компьютером, навесную полочку с любимыми книгами и, конечно же, стены. Эминем оценивающе смотрел на меня голубыми глазами с плакатов. От его уверенного и вызывающего взгляда никогда ничего не ускользало. Мой кумир жил в этой комнате вместе со мной и каждый день наблюдал мою физиономию. У него просто не было выбора! Плакаты висели справа от двери, над письменным столом, обязательно над кроватью и один у зеркала, хотя там была наклеена всего лишь вырезка из журнала, так что за полноценный плакат не считалось. Под пронзительным взглядом блондина я просыпалась, расчесывала свое незатейливое русое каре, переодевалась, сгребая одежду с того самого стула, и, прикрыв глаза, воображала: что лучший мужчина любуется мной и называет прекрасной.