С другой точки ощущения - стр. 16

Наша семья казалась замечательным трио. Папа мечтал о квартете, но мама наотрез отказалась от пополнения, поэтому я была единственным ребенком в семье. Им и оставалась до сих пор. В свои восемнадцать я по-прежнему получала мамины тревожные напоминания про «надень шапку», возвращалась домой до десяти вечера под строгим папиным комендантским надзором, по вечерам перечисляла свой дневной рацион, по родительской прихоти ходила раз в месяц к какому-нибудь врачу, который бы успокоил их и подтвердил: «Она еще жива, не нужно по ночам тыкать в нее палкой, чтобы убедиться в этом».

Ну, это я утрирую. На самом деле жили мы достаточно весело и просто в своем частном домике на крохотной, узкой улочке. Папэд работал трубачом в симфоническом оркестре и часто выступал на региональных фестивалях, конкурсах и концертах. Иногда отправлялся со своими коллегами в другие города на музыкальные вечера. Мама выбрала менее творческую работу. Сколько себя помню, она всегда была секретарем при начальнике приборостроительного завода. Я никогда от нее ничего положительного про работу не слышала, только про потраченные впустую нервы и про бесполезную бумажную волокиту, в которую она зарывалась, как страус в песок, каждый день. Но мы-то с вами взрослые, знаем, что никуда страусы не зарываются, а вот про мою маму – вопрос спорный.

Верно будет подметить, что бабушка и дедушка, по папиной линии, жили у нас под боком, – через четыре дома налево, поэтому к нашему великолепному трио иногда присоединялся их дуэт, и мы вместе жарили мясо во дворе. Или копали картошку, или делали ремонт, или ходили на папин концерт, или сидели за столом и тянули от души «Ты одна стоишь у клена».

Этим поздним утром, плавно перетекавшим в обед, я собрала свои скудные пожитки в сумку и отправилась в «ВасМарс». То, что мне требовалось для выхода из дома, можно было пересчитать по пальцам: плеер с наушниками, тетрадь с двумя ручками, одна из которых запасная, немного наличных на кофе и телефон. Сама сумка выглядела слегка потрепанной, изношенной. Это была моя любимая, как еще ее называл Папэд, почтальонка. С одним ремешком через плечо и навесной застежкой на липучке. Несмотря на то что эту сумку мне купили сами родители, среди них же ходили нелестные комментарии о ее существовании: «она портит осанку», «четырехкилограммовый кирпич», «выглядит как-то по-уродски», «может быть, купим тебе дамскую сумочку?»

Я болезненно реагировала на последнее. С дамской сумочкой ходили все мои бывшие одноклассницы и будущие студентки, знакомые и первые встречные девушки. Даже Марика, моя как бы начальница. Ей всего-то было за двадцать, может, двадцать два, не больше, но мнила она из себя ту еще главу редакторского отдела. Если сказать точнее, то она была моим наставником, куратором. Марика держала меня в ежовых рукавицах, иногда опускаясь до уровня выяснения отношений «детский сад».

Дорога до «ВасМарса», как обычно, не заняла много времени. Всего лишь пройти вдоль улицы до конца и завернуть за угол – от силы пешком минут десять. Но я наслаждалась этой прогулкой. В ушах играло We made you, мою большую серую майку обдувало легким летним ветерком, между делом мои путешествия в другие миры продолжались. Я пыталась вспомнить, на чем вчера закончила главу, но мысли судорожно перемещались вперед. Туда, где героиня встречает привлекательного незнакомца и влюбляется с первого взгляда. Конечно же, в голубоглазого блондина.