Рысья Падь - стр. 96
Но Ванька из хоккея ни в какую! Чем больше били, тем отчаяннее становился. А потом и сам стал бить. Хотя в его задачу всегда входило совсем другое – не пропустить! Особенно от тех, кто пробивал ворота почти смертельными ударами – настолько тяжёлыми, что, ошибись чуть-чуть, и травма-«сезонка» обеспечена. Именно они, такие удары, быстро развили в парне почти сверхъестественную интуицию, позволявшую мгновенно вычислять на поле их исполнителей – личных врагов голкипера. Ванька научился чувствовать опасный удар, опережая его на самую малость, на невидимый миг, способный решить исход поединка. И это был его личный удар по сопернику, которого лишал самого главного, ради чего, собственно, тот и бился – желанного гола.
Через несколько лет из Ивана Очерцова сформировался неплохой голкипер, игравший в лучшей юниорской команде области. Ничего удивительного, что над его письменным столом – все мыслимые и немыслимые голкиперские кубки юниорских чемпионатов. И это – его собственная победа над страхом и неуверенностью. Вот и сегодня ни свет ни заря – опять на тренировку. А через день едут в Казань, ответственная игра с младшей командой то ли «Динамо», то ли «Трактора». Все ещё спят, а он уже – нате вам, под душем. Вот она, спортивная закалка-то…
Очерцов с любовью и гордостью думал о сыне, не замечая, что улыбается. Ещё год-два – совсем мужчиной станет.
Пока глава семьи брился-умывался, кухня, как всегда, жила собственной жизнью. На плите уже пузырилась ароматная овсянка («поридж», как приучала называть обычную русскую кашу благоверная), мастерски приготовленная Татьяной; пыхтел чайник, что-то бормотало радио, а Ванька, делая вид, что помогает матери, с опытностью куперовского Следопыта ловко орудовал в холодильнике. Мальчишка ведь, растёт, ему всякие вкусности только и подавай!
– Доброе утро! – улыбнулся при виде обоих Очерцов. – Как спалось?
– Доброе, – ответила, зевнув, Татьяна. – Завтрак готов, приятного аппетита! Спала хорошо, но твой будильник – он и глухого разбудит…
– Предлагаешь не включать?
– Вовсе нет. Только найди что-нибудь более мелодичное…
Танюха, конечно, большая умница. Обычно с утра поворчит, но потом, позабыв обо всём, быстро забывает. Потому что прекрасно знает: её муж на другой звонок никогда не согласится. Тяга к «тирану» была вполне объяснима: ещё в юности, когда у родителей был будильник с таким же трезвоном, каждое утро мама Алексея, Екатерина Матвеевна, появлялась у постели сына и, ласково пожелав доброго утра, предлагала вставать:
– Сыночек, Лёшенька, пора…
Сколько воды утекло, а эти воспоминания о родительском будильнике согревали Алексея до сих пор. Иногда Татьяне казалось, что он по-прежнему надеялся однажды услышать любимый материнский голос…
– Привет, Ванька! – поздоровался Очерцов с сыном, оторвавшемся наконец от холодильника.
– Уху… – махнул тот головой, жуя толстый бутерброд с сыром.
– А ты чего встала? – спросил хозяин дома у жены. – Предупреждал же, когда у тебя выходной, нечего на кухне делать, сами справимся. Правильно говорю, Вань?
– Уху…
– Ну вот. Теперь весь сон сбила, сейчас уж вряд ли заснёшь…
– Разворчался… Ешь давай, я в кашку замешала абрикосы, вкусненько… Ты чего, Ваня, всухомятку жуёшь? – посмотрела Татьяна на сына. – Остынет…