Рысья Падь - стр. 7
Война для Егора закончилась так же внезапно, как и началась. Они выбили «духов» из привокзальной диспетчерской, а когда туда прибыл слегка разомлевший и радостно-возбуждённый новый комбат, Егоркино сердце вновь сжала тоска: краем глаза парень заметил знакомый оптический блик в доме напротив. Инстинктивно подавшись вперед, он навалился на удивлённого комбата, и лишь потом всё его тело пронзил страшный по силе удар. Боли он не почувствовал.
…Едва отошли запоздалые майские заморозки, и оттаявшую землю забеленило прозрачными лепестками отцветшей душистой черёмухи, случилось невероятное: Наташка влюбилась. Неожиданно, самозабвенно и, что называется, вразнос.
Насколько она знала, ничего подобного у её подружек и близко не было. Да, влюблялись; да, крутили романы, дружили, целовались, порой доводя свои отношения чуть ли не до свадебного «горько!». Потом вдруг всё рушилось, и выяснялось, что бессонные ночи и страдания были всего лишь «глупым увлечением»; а тот, которого ещё совсем недавно называли умным и «не похожим на прочих», на самом деле оказывался не более чем тупицей и губошлёпом, каких ещё поискать!
У Наташки тоже был парень – Егор, с которым дружили со школы. Поначалу он просто доносил до дома её портфель; по дороге обычно долго болтали о том о сём – в общем, ни о чём. Любила ли она его? Вряд ли. Гораздо интересней был одноклассник Вовка Синицын – вихрастый мальчишка с глазами «в пол-лица», который не мог не нравиться. А если уж Вовка заговаривал, то не наслушаешься; любил, кстати, стихи поэтов Серебряного века, которые читал почти как Бродский – неспешно, нараспев, так и выбивая девичью слезу. Всем был хорош Вовка, но только с девчонками особо не водился, считая всю женскую половину этаким приложением к мужской. А потому большую часть времени проводил в библиотеке или в шахматном кружке.
– Не дозрел ещё наш Вовчик до серьёзного романа, – прыскали девчонки вслед Вовке, который, проходя мимо них с задумчивым лицом, как всегда, обдумывал очередной шахматный гамбит.
Егор, в отличие от болтливой Наташки, много не говорил. Он вообще больше молчал, хотя подружку свою понимал с полуслова: и когда приходилось ждать её после уроков, и на какой фильм следует брать билеты, и как лучше провести выходные. Постепенно рядом с ним Наташа стала чувствовать себя словно за каменной стеной. Озерков всегда был под рукой – как в школе, так и в свободное от занятий время. Егор, к слову, неплохо учился и даже помогал Наташе с домашними заданиями по алгебре и геометрии, с которыми у девушки были нелады.
И всё же любила ли она своего Егорку? Скорее, убеждала внутренне себя, привыкла. Как привыкают к повседневности или… к собственному отражению в зеркале.
И вот Егора забрали в армию. В отличие от большинства ребят, призванных вместе с ним и отметивших «провожанки» широко и лихо, он отнёсся к этому событию на удивление спокойно:
– Что за праздник такой? Обычное дело – отслужить и с честью вернуться…
В те дни Наташа с Егором были неразлучны; взявшись за руки, они подолгу гуляли, смеялись, да и, вообще, радовались жизни. Возвращались домой далеко за полночь, когда всё живое вокруг замирало. Лишь где-нибудь в прибрежном кустарнике у Вятки никак не мог угомониться местный виртуоз – соловей, бравший за душу заливистой трелью. Замолчит вроде, этак съёжится у воды, высматривая на ветках серую подружку, и вдруг, встрепенувшись, вновь засвистит-защёлкает, готовый тут же умереть в певческом экстазе.