Рысья Падь - стр. 13
Пока шли, она молчала, дав возможность выговориться своему попутчику. К чести последнего, тот ни словом не обмолвился о жене и ссоре, произошедшей между супругами. Разговаривали, по сути, ни о чём, не касаясь личностей.
– Так, говоришь, хотела бы стать хорошей женой? – спросил на прощание Валерий.
– Ага, женой, – просто ответила Наташа. – И чтоб двое детей…
– А моей женой смогла бы стать? – вновь серьёзным взглядом впился он в Наташины глаза. – Хорошей женой?
– Не поздновато? У тебя же есть жена, – теперь уже она, перейдя на «ты», осадила холодком дерзкого знакомого.
– Ошибся, Наташа. Бывает. Сильно ошибся…
Потом, подавшись вперёд, Валерий крепко обнял Наталью и ошеломил долгим поцелуем в губы.
Губы были жаркие и с горьковатым привкусом. ««Мальборо», – мелькнуло в голове. – Какая я дура-а-а…»
…Он очнулся лишь на десятые сутки. Врачи только пожимали плечами, не понимая, как вообще выжил этот солдатик. Пуля снайперши, раздробив рёбра и изувечив левое лёгкое, задела сердечную сорочку и ушла навылет через спину, проскользнув в межреберье. Обычно от такого умирают в первые минуты, прямо на месте – от болевого шока и обильного кровотечения. Выживают единицы – те, кому повезёт с быстрой эвакуацией.
Егору с эвакуацией повезло. Не повезло в другом: где-то на полпути к медицинскому батальону колонна из двух санитарных «таблеток» наткнулась на фугас. Рвануло так, что первую машину разорвало в клочья, а во второй, где и находился раненый Озерков, в живых остался только он – уже почти истекший кровью и еле дышавший. Подбежавшие солдаты в суете из документов взяли те, что валялись поблизости и чудом не сгорели. В результате Егор оказался, по сути, безо всего.
Нет, в полевой, а потом и в окружной госпиталь в Ростове его доставили с документами. Другое дело, что военный билет, медицинская книжка и все прочие справки были не его. Так десантник старший сержант Озерков стал сержантом-танкистом Назаровым, которому на самом деле не суждено было оказаться на операционном столе.
Пока медики боролись со смертью, тяжёлая машина неповоротливой военно-бюрократической канцелярии занималась поиском пропавших. Безымянных мальчишеских тел, разбросанных по всему Кавказу в виде оторванных рук-ног-голов, либо просто неопознанных, в одном только морге Ростовского госпиталя скопилось столько, что пришлось заказывать огромные рефрижераторы. И это лишь доставленная туда «вершинка айсберга», показывавшая официальные потери. Сколько оказалось ребят в плену или затерянных по ошибке, не знал, пожалуй, никто.
На какое-то время Егора потеряли. И по месту службы, и дома – везде. Так продолжалось бы и дальше, если бы месяца через три он не начал… разыскивать себя сам, постепенно возвращая к жизни старшего сержанта Озеркова Егора Михайловича, русского, уроженца города Вятска Кировской области. Сначала с трудом, потом всё увереннее он стал самостоятельно писать письма – домой, любимой девушке, друзьям и сослуживцам.
Первое письмо из госпиталя родители потерянного солдата получили где-то в конце весны, когда уже отчаялись увидеть сына живым. Начиная с января, Михаил Иванович и Марья Николаевна Озерковы жили, что называется, как на вулкане. В последнем письме, отправленном ещё зимой, их сын писал, что его перебросили на Северный Кавказ, в район Грозного. И больше о нём не было ни слуху ни духу.