Рябиновая сказка для непокорной царевны - стр. 7
На её влажное тело натянули широкую новую рубаху, которая тотчас прилипла к коже. Рубаха та была мужской и такой огромной, что царевна не сразу вспомнила про северный обычай и только нахмурилась, а старая жрица, заметив недовольное выражение лица, нашептала ей ласково:
– Эту рубаху, твоим девичьим потом напитанную, на следующий день должно исподним надеть мужу, чтоб любовь ваша с Ингваром сделалась крепче.
Любовь. Какая такая любовь?
Да и чужую потную тряпицу на себя вздевать – невелика радость.
Вельмира только скрипнула зубами, да голову склонила, но ничего не сказала. Не хватало ещё перед чужими людьми оскандалиться.
Пропели песню. Рубаху сняли и унесли, а её саму облачили во всё чистое, завернули в меха и бегом повели через двор завтракать в жарко натопленный чертог, где в украшенной лентами и гроздями рябины комнате уже накрыли стол с пирогами и пивом для всей её свиты.
На улице морозец защипал щёки. Вельмира вскинула голову, закутанную в пуховые платки и шали и приметила розовое солнце, позолотившее своим светом снег во дворе. Полюбоваться ей не дали, чтоб не застудилась. Повлекли в терем. А там уж с новыми песнями – к столу.
Кусок едва лез в горло. На заговорённые коврижки не хотелось глядеть, а пиво будто отдавало кислым. Она едва пригубила всё, что ей дали, лишь бы удержать внутри незамысловатую еду, да не обидеть жриц, что были к ней добры.
После трапезы Вельмиру начали готовить к венчанию. Жениху полагалось забрать невесту из отчего дома, но покуда они уже прибыли под его крышу, решено было ограничиться тем, что царевич с отцом и братом торжественно явятся в гостевые комнаты.
Наряжали царевну жрицы и замужние тётушки Ингвара. Одна из них казалась совсем молодой, но глядела на Вельмиру столь пристально, будто насквозь все её сомнения видела. Словно читала в ней болезненное разочарование, но ничего никому не говорила. Из разговоров Вельмира поняла, что та женщина была женой одного из племянников царя – воеводы с птичьим именем, которого царевна не запомнила. Она бережно заплела невесте красивую косу на благодский манер и надела ей на шею бусы из ягод рябины, а потом вкрадчиво прошептала на ухо:
– Защити, рябина-матушка, как мать родная защитит. Преумножи род, как рябина свои ягодки множит. И в мороз красна. И в жару сильна. И в нужде изобильна. Защити, не подведи.
Вельмира вскинула голову и оглянулась, но женщина уже отошла, уступая место следующей, которая подошла со своими пожеланиями и молитвой. Но царевна будто не слышала, настолько смутили её слова жениховой тётушки. То были не простые пожелания или обрядовая песня, а настоящий заговор, пусть и от чистого сердца сказанный. Колдовство, которое в Каерском царстве всячески порицалось. Всё, что не было от богов и жрецов – осуждалось северянами. Но вряд ли ту женщину это сильно волновало.
Уже на пороге она оглянулась через плечо, чтобы вскользь улыбнуться невесте, и выйти прочь из комнаты.
Этот жест лишил Вельмиру хрупкого покоя. Лёгкое непослушание, которое заставило сомнения в душе заполыхать втройне.
Она едва дотерпела, пока её нарядили в красивое благодское одеяние с киноварной нижней юбкой, лазурным верхним платьем и белой пеной кружевных рукавов и вышивок. Лёгкое, не по погоде летнее, но именно такое, в каком все благодские царевны выходили замуж.