Рябиновая долина. Слезы русалки. Книга третья. - стр. 40
– Укусил, гаденыш… Представляешь?! Мы же только поговорить хотели, а он укусил!!!
Кирилл же, времени на жалобы тратить не стал, а, выдернув ремень из собственных джинсов, усердно связывал поверженного супостата. Покончив с этим, он встал на ноги, и, дернув за ворот старенькой выцветшей брезентовой куртки распростертого на земле человека, не особо любезно, скомандовал:
– Вставай, партизан-разведчик, блин!
Человек, при помощи Юдина поднялся с земли, и я охнула. Это был мальчишка! Рослый, плечистый, довольно высокий, но мальчишка! Ему было не больше пятнадцати лет! Я набросилась на мужчин рассерженной кошкой:
– Вы что, спятили совсем?! Это же ребенок!!! Сейчас же развяжите!!!
Мужчины между собой нерешительно переглянулись. Муж проворчал недовольно:
– Угу… Ребенок… Мне руку прокусил, Кириллу дубиной в челюсть заехал… Ребенок… Этот ребенок, только развяжи, сразу стрекача даст! Лови его потом по лесам…
Я подошла поближе к пленному пацану. Это был крепкий парнишка. Пожалуй, с пятнадцатью годами я погорячилась. Ему было никак не меньше семнадцати. Меня ввело в заблуждение его лицо. Немного курносый нос, разбитый и чуть распухший, из которого тонкой струйкой стекала кровь, невозможно рыжие волосы, которые сейчас были похожи на клок растрепанной соломы. Именно они придавали ему вид встрепанного, не очень взрослого домовенка. Светло-карие глаза мальчишки были сощурены и в них плясали злые, как у сердитого кота, зеленые искры, брови насуплены. Полные губы упрямо сжаты. Такой и не только укусить может! В общем, хоть сейчас пиши с него картину «партизан перед расстрелом».
Я сделала еще один короткий шажок к парню, и тихо проговорила, глядя ему прямо в глаза:
– Мы – не враги… Просто, хотим поговорить. Сейчас тебя развяжут, только сначала, дай слово, что не станешь убегать, хорошо?
Мальчишка продолжал хмуриться, но в глубине его глаз что-то дрогнуло. А я продолжила говорить, по-прежнему тихо, короткими фразами, стараясь пробить эту его стену отрешенного отчаянья:
– Мы приехали сюда по поручению профессора Кондрашенкова. Это, – я указала на Игоря, – его сын, Игорь. Олег Константинович поручил ему позаботиться о Евпатии. Он когда-то здесь жил. Ты его знаешь?
Парнишка волчонком глянул на настороженных мужчин, потом перевел взгляд на меня и через силу буркнул:
– Это мой дед…
Я позволила себе немного выдохнуть. То, что мальчик заговорил, уже было хорошо. Чтобы закрепить свой небольшой успех, продолжила:
– Замечательно… Отведи нас к нему. Он должен помнить профессора. Твоему деду грозит опасность. Мы хотим его предупредить и помочь. – И еще раз, вложив всю душевность и убежденность на какую только была способна в этот момент, повторила: – Мы – не враги… – И уже обращаясь к Кириллу: – Развяжи его уже, ради Бога.
Игорь протестующе поднял руку, но я на него так глянула, что он только покачал головой, и тяжело вздохнул, мол, делай, что хочешь. А я опять обратилась к мальчишке:
– Я Людмила, Игорь – мой муж, а это наш друг Кирилл. А тебя как зовут?
Юдин распутал связанные руки пацана, и тот, потирая запястья, тут же отбежал от него на несколько шагов назад. Кирилл с Игорем уже изготовились рвануть за ним, но я сделала предостерегающий жест рукой:
– Стойте! Он не станет больше убегать. – И обращаясь к мальчишке: – Ты ведь не станешь от нас больше убегать, правда? – Тот стоял насупившись, напоминая мне сейчас молодого упрямого бычка, и я опять спросила: – Так все же, как тебя зовут?