Рябиновая долина. Слезы русалки. Книга третья. - стр. 38
Мы остановились под защитой рябинового куста, и стали внимательно осматриваться. Через несколько минут Игорь проговорил, озвучивая очевидное:
– Сейчас здесь никого нет…
Я, продолжая осматриваться вокруг, добавила:
– Твое «сейчас» никак не меньше недели… Посмотри, к крыльцу вела тропинка. На данный момент ее слегка затянуло травой. Но трава на ней чуть примята. Значит, или хозяева, или гости, были здесь никак не позднее пяти – семи дней. И, скорее всего, что хозяева. Гости непременно бы пошли заглядывать по окнам. А вот под окнами трава совсем нетронутая стоит.
Кирилл внес предложение:
– Давайте подойдем поближе…
Честно говоря, в этом я смысла не видела, но и развернувшись, отправиться восвояси не солоно хлебавши, тоже не собиралась. Продравшись сквозь заросли молодняка и бушующего ярко-фиолетовыми султанами цветущего кипрея, мы вошли во двор. Мужчины пошли осматривать все вокруг, а я присела на крыльце. Кстати, крыльцо было вполне себе добротным, и не так давно, кто-то заменил на нем две нижних, по-видимому, прогнивших ступени. Значит, кто-то здесь, все же, время от времени, появлялся, причем, именно из хозяев. Вряд ли, те же Радетели кинулись бы ремонтировать здесь крыльцо.
Солнышко припекало, и меня опять неудержимо потянуло в сон. Стрекотание и жужжание насекомой живности навевали сладкую дрему. И тут меня словно кто локтем в бок заехал. Сонное состояние словно ветром сдуло. Чей-то тяжелый взгляд буравил мне висок, грозя проделать в нем впечатляющую дыру. Полошиться я не стала, просто, сделав неловкое движение, «нечаянно» выронила карабин. Вполне натурально чертыхнувшись, потянулась за ним, быстро оглядев из-под руки густые заросли пихтача, откуда, как мне показалось, на меня кто-то смотрел. Мягкая лапа питы шевельнулась, словно под ветром, только, вот ветра никакого не было. И тут же с высокой березы, стоявшей неподалеку, тяжело сорвалась большая сова. Совы, вообще-то, днем летать не любят, только, если чуют опасность. Так, так, так… В прятки, значит, играть любим. Еще бы понять, то ли это хозяева такие пугливые, да робкие, то ли враги уже тут как тут, затаились и выжидают, неизвестно чего.
В этот момент, из-за угла дома вывернул Игорь, отплевываясь от паутины, а за ним шел Кирилл. Лица у обоих были разочарованные. Понятно… Ничего и никого они не обнаружили. Подойдя к крыльцу, Игорь проговорил очевидное:
– Нет никого…
Кирилл добавил:
– Но, не так давно, кто-то был… Следы за домом почти совсем свежие. Ветки у кустов сломаны и листья только чуток подвяли.
Я, едва заметно усмехнувшись, прибавила:
– … И тот, кто был, до сих пор здесь. – На недоуменно-вопросительные взгляды мужчин, пояснила: – В зарослях пихтовых кто-то есть. – И поспешно добавила: – Не смотрите и не кидайтесь сразу. Осторожничает или прячется. Если хозяева такие пугливые, так это не страшно, дождемся. А вот если «гости» неизвестные – тогда хуже. Так или иначе, нужно разобраться. Думаю, сейчас нам нужно сделать вид, что мы уходим, а потом…
Муж усмехнулся:
– А потом, будет суп с котом… Пойдемте…
Я поднялась с крыльца и зашагала следом за мужчинами. Шли неторопливо, не оглядываясь. Но я и так знала, что тот, кто следил за нами, все еще там, в кустах. Его взгляд был напряженный, я чувствовала это. И внутри этого напряжения прятался страх. Ну что ж… Это уже кое-что. Не думаю, чтобы Радетели были способны чувствовать именно такой страх. Их страх походил на злобную гаргулью, которая, даже умирая, была способна на ядовитую и коварную жестокость. Здесь же, страх того, кто прятался в пихтаче, был похож на загнанного зверька, который не чаял, когда хищники уйдут от его норы и оставят несчастного в покое. Я всегда была способна ощущать человеческие и звериные эмоции. Но после всех наших, мягко говоря, приключений и озерных монстров, эти способности у меня, как бы, проявились более сильно. Это уже были не туманные ощущения, а какие-то более яркие и цветные образы. В общем, я уже привыкла к этим своим особенностям, и более того: я им доверяла.