Рябиновая долина. Слезы русалки. Книга третья. - стр. 32
Ульяна поднялась с колен и засновала по горнице, складывая в мешок нехитрые пожитки, какие могут пригодиться на заимке. А бабушка продолжила заниматься стряпней и вскоре по дому пополз запах вкусного печева. Тимку искать не пришлось, сам на запах пирогов пришел. Заглянул в приоткрытые двери, поводя носом, ну точно, как Лейка, когда ей косточку подают. Потом покосился на сестру, не кинется ли драться? Но Ульяна была занята сборами, и не обратила на братишку особого внимания. Тимка просочился тонкой струйкой в дом, и замер возле стола, на котором стояли огромные листы с готовыми румяными и очень аппетитными пирогами. Аглая, увидев внука, улыбнулась.
– Набегался, постреленок? С Ульяной сейчас пойдешь на дальнюю заимку. Поможешь ей травы собирать. Да гляди там, слушайся сестру во всем, а еще, будь ей надежным защитником…
Тимофей захлопал на бабку рыжеватыми ресничками, но ни возразить, ни задать какого-либо вопроса, не посмел. Сказано идти, значит, надо идти. Бабаня зря не скажет. Он слегка скуксился, и покорно мотнул головой. Но скуксился он больше для сестрицы. Чтоб знала, что не больно-то какое счастье для него идти с ней, да еще и на дальнюю заимку. На самом-то деле, он обрадовался. Никто не будет указывать, когда спать ложиться, когда вставать, когда есть надо, а когда в бане мыться. Ульянка – она, конечно, тоже строга бывает, особенно, когда в плохом настроении, но это редко случалось. А в остальном… свобода!!! Травы собирать – это тебе не с батей обруча на бочки осаживать! А еще, заимка стояла почти на самом берегу реки, значит, можно будет и порыбалить. А там, глядишь, сестра подобреет, может и наговор скажет.
Солнце уже перевалило за полдень, когда ребятишки были готовы отправиться в путь. Собачонка Лейка стала крутиться у ног, жалобно поскуливая и заглядывая в лица людей. Умела бы говорить человеческим языком, наверняка бы сказала: «Ну возьмите меня с собою… Я пригожусь…». Тимка поднял на Аглаю умоляющие, похожие на Лейкины, глаза:
– Бабаня, можно мы Лейку с собой возьмем? Она нам пригодится. А вам с тятькой и Волчка тут за глаза. А нам все какая-никакая защита будет. – И скорчил уморительную рожицу.
Аглая усмехнулась:
– Нашел защиту. Неизвестно кто кого защищать будет. Но, коли хотите, пущай идет… – Милостиво махнула рукой.
Через калитку по улице не пошли. От посторонних глаз подальше, бабка Аглая проводила их задами, через огород. Прошептала что-то скороговоркой над их рыжими головенками, положа свои натруженные ладони им на головы, да и отправила:
– Ступайте… Раньше, чем дня через четыре не ворочайтесь…
Ульяна кивнула головой, мол поняла. Сграбастала братишку за руку и повела через черемуховые заросли чуть заметной тропкой вглубь леса. А сердце щемило так, что не высказать было. Словно бы навеки с родным домом прощались. Ульяна даже губу закусила, чтоб не расплакаться. Тимка сердито сопел и все пытался руку выдернуть из цепкой ладошки сестры. Но Ульяна держала крепко. Молчала, да только изредка поглядывала на братишку сердито. Тимка, в конце концов, не выдержал.
– Чего ты меня, словно бычка на веревочке тащишь!! Я и сам способный идти! Ежели кого держать потребно, так вон, Лейку держи!
Собачонка, бегущая впереди по тропинке, при упоминании ее имени, остановилась, замотала хвостом, глядя на маленьких хозяев, ожидая, что приласкают, или какой кусочек вкусный дадут. Вон, из заплечного мешка как пахнет-то! Но никто не присел, чтобы погладить ее по лохматой головенке, и она опять потрусила вперед. Ульяна, будто опомнившись, руку брата выпустила, и проговорила извиняющимся тоном: