Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943 - стр. 39

Я благополучно добрался до переправы, перебрался на другой берег и обнаружил обоз с боезапасом в комплексе глубоких подвалов. Город выглядел ужасно. Русские непрерывно обстреливали его, справедливо считая, что таким образом могут серьезно воспрепятствовать снабжению наших войск. Фукс сообщил мне, что полком теперь командует наш бывший ротный майор фон Треско. Я поинтересовался, как обстоят дела с продовольствием.

– Ваш повар сошел с ума, – угрюмо взглянув на меня, ответил Фукс.

Далее он поведал, что прибывший к нам четыре недели назад ефрейтор из Берлина со своей подводой трижды попадал на переправе под обстрел. В последний раз обе лошади шарахнулись и, прыгнув в воду, поплыли к берегу. Все котлы были пробиты осколками, а его самого пришлось отправить в лазарет, поскольку он непрерывно орал:

– Меня хотят убить! Меня хотят убить!

Там и выяснилось, что он тронулся.

– А что с боеприпасами? – спросил я.

– За два дня мы потеряли 40 лошадей. Среди них и ваша лучшая упряжка. Лошадей нет. Если мы еще два дня останемся в городе, то нам придется запрягать коров.

– А деревенские лошади есть? – спросил я, мне ведь надо было как-то доставить боеприпасы во взвод.

– Конечно. Но только сегодня ночью, – ответил он. – Я выделю вам три повозки, а Рюкенштайнер поведет колонну. Он хорошо разбирается в лошадях.

Вилли Рюкенштайнер, в прошлом маляр, полгода назад стал унтер-офицером и командовал отделением боевого питания, будучи одновременно скотником. Это был худощавый мужчина в очках в золотой оправе, который никогда не притрагивался к банкам с красками, хотя в армии его искусство было очень востребованным.

– Я не какой-нибудь там маляр, а художник, – говорил он. – Могу сделать декорацию, перенести на стену изображения людей и ландшафты, но красить повозки? Никогда!

Рюкенштайнер изъяснялся тирадами, пил, пока не падал со стула, и был пламенным патриотом Австрии, которого ничто не могло так оскорбить, как разговоры о том, что Гитлер был австрийцем. В 10 часов утра он любил съесть гуляш и играл в роте своеобразную клоунскую роль «отпетого австрийца». Он и сейчас носил начищенные до блеска легкие сапоги с серебряными шпорами. В искусстве верховой езды ему не было равных.

Фукс приказал ему построить колонну и ехать со мной.

– Ну что ж, – сказал он, – через Днепр так Днепр. Посмотрим, что из этого выйдет. Но лучше бы я отправился в кафе с Меланьей.

Рюкенштайнер подогнал три упряжки, в одну из которых были запряжены молодые лошади рыжей масти с такими же рыжими хвостами.

– Я возьму с собой своего скакуна.

– Ваш конь останется здесь. По ночам не менее опасно, – тоном, не терпящим возражений, отреагировал Фукс.

Рюкенштайнер прогнал возничего первой упряжки и сам взялся за вожжи. Я сел рядом с ним, чтобы показывать дорогу. Ночь была темной и дождливой. Легкой рысью мы направились к Днепру.

– Днипро, как говорят здесь по-украински, – большая река, – разговорился он. – Какой красивый город Черкассы. Представь себе, у казаков здесь была резиденция гетмана[55]. Тпру!..

Рюкенштайнер натянул вожжи. Мы начали осторожно спускаться к реке на переправу. Саперы закрепили повозки, и паром тронулся. Вдоль жестяных бортов парома клокотала вода. Двигался он медленно, чтобы не производить лишнего шума.

– Не шуметь, – предупредили нас. – Иваны стреляют по малейшему шороху.