Русская философия. Анализ истории. Том 1 - стр. 24

3. Более развернуто этот приведённый ниже инструмент мировосприятия, посредством коего мы раскрываем иные интересные грани Вселенной, представлен в следующих фрагментах: §1.0.Фундамент эволюции, п7; п34; п.36; стр. п.38; стр. п.56(а). §1.0.1.Естество человека. п.1, п.3; п.6(б). §1.0.2.Богопознание: п.8; п.19; п.46; п.57-б; п.81

Иная грань двоичности природы явлена нам из другого примера. Возьмите прямую и ровную палку и выведите в состояние вертикального равновесия. Если мы её отпустим, то, согласно логике вещей и по всем законам физики, оная упадёт, и мы даже можем сделать некоторые математические расчеты траектории падения. Палка – это мертвый предмет, потому она подчиняется мертвым законам анализа – анализа физики и математики. То есть падение, разрушение и хаос – это сфера адекватного логического обоснования реальности, доказательство бытия порядка живого. Но в жизни живого все иначе. Палка не падает по закону физики и математики, а возвращается в исходное равновесие. Живому свойственно постоянно восстанавливать равновесие в вертикали и бороться за свою жизнь, несмотря на все постоянные покушения на него со стороны внешних факторов: плохой погоды, болезней, хаоса и так далее. Это та самая часть нашего естества, которая остается жить после смерти и где законы логики не имеют силы, ибо не могут выражать Истину: логика властна только уже над мертвыми процессами распада и разрушения. По этой причине с точки зрения математического анализа и разумности судить о живом нельзя, ибо это разные кондиции бытия. Тем более рассуждать логически о том, есть ли Царствие Небесное и существует ли Творец Вселенной, а если Он есть, то почему так ведёт себя, ибо, повторю ещё раз, анализ видит и анализирует только то, что не имеет жизни, пребывает в процессе разрушения, отмирает и потому имеет образ всеобщей относительности. Именно по этой причине, посредством воспаленной грехом природы мы не видим пустоту греха, в коей разворачивается весь сюжет Божественного Замысла. Бог – живое существо, которое восстанавливает равновесие, возрождает, поднимает, прощает, животворит, то есть Он не наделён распадом и потому неподвластен логическому обоснованию. Так как Он не наделен распадом, то Его бытие имеет только созидательное влияние на этот мир. Наше восприятие ограничено грехом, а потому называем разрушением то, что терпит ломку в процессе перестроения во всеобщем движении Вселенной к Богу посредством уподобления Ему во всем. Ломкой мир представлен в непосредственной близости, но с высоты Божественной мир стремится уподобиться Творцу, чтобы приблизиться к Нему ближе, а потому постоянно ломает все то, что менее всего совершенно. Таково наше поражение грехом, что чувственно распознаем только грех, а потому судим о Боге, о Его воле и творении через призму смерти и разрушающего греха и не находя в Боге грех, начинаем утверждать то, что Бога нет. Так вот, продолжая предыдущую мысль, нам важно сказать, что та чувственная природа, которая становится источником удовольствия, на самом деле призвана для иного – соучаствовать в общем деле остальной природы – удержание в положении равновесия. Так как удовольствия в этом мизерные, то сие не воспринимается как удовольствие, а как естественная жизнь. То есть радость приходит от ломки прежнего и уже малого и потому стесняющего ради более свободного и великого, в противном случае, вне этой радости познание мира нам не дано. Удовольствием становится сам процесс саморазрушения в процессе становления. Таким образом, так как природа человека чувственно воспринимает только то, что уже терпит разрушение, то оказывается востребованным отрешиться от всего ограниченного чувственного, стесняющего процесс богообщения, как видящее не живое, а мертвое. Это особенно важно делать во время монотонных, нудных продолжительных работ. Хотя в привязке к Православию, нужна не пассивность отрешённости, а поступательная динамика отношений личности с Личностью Творца. Это понятно из примера со бегуном, которому инструктора запрещают все на дистанции, кроме одного – быстро бежать до финиша. Вместо того, чтобы сказать, что надо изо всех сил бежать до финиша, они внушают тысячи запрещающих установок и ни слова о том, что именно надо делать. Хотя оба варианта постановки задачи важны, только в разном значении для дела. Так пассивность отрешенности от всего отличается от активного действенного отношения между личностями Творца и человека.