Руда - стр. 16

Лишь несколько ближайших людей оглянулись на яркую рубашку Егора, да и те сразу отвернулись от него, занятые своими делами. Как тут будешь спрашивать: куда обратиться беглому школьнику? Егор потолкался по палате, вышел обратно в сени, – он совсем растерялся.

Толстый купчина вполголоса беседовал с канцеляристом в темном углу сеней.

– Значит, не удастся сегодня?

– И думать нечего.

Услышав часть разговора, Егор замедлил шаги. Дело касалось и его.

– А если доложить?

– Порядок такой, что ни о ком не докладывают. К его превосходительству до полудня прямо идти можно. Да это только так говорится. В той палате сколько народу сидит, дожидается. А они запершись сидят с советником Хрущовым, – пока не кончат, никому нельзя. Дальше – вызванных много. Опять же сегодня шихтмейстеров на частные заводы отправляют. Вы уж завтра наведайтесь.

Купчина вздыхал, крякал и шептал что-то совсем на ухо канцеляристу, а тот глядел в пол и разводил руками.

Егор неожиданно для самого себя сорвался с места, пробрался через толкучку первой палаты и оказался во второй, поменьше и поуже. Здесь вдоль стен сидели горные чиновники в париках, в мундирах. Они развалились на стульях в позах терпеливого ожидания. Прямо – большая закрытая дверь с блестящей медной ручкой. Не замедляя шага, ни на кого не глядя, Егор подошел к двери, взялся за ручку, потянул – дверь открылась.

Худое, обтянутое болезненной желтой кожей лицо с калмыцкими глазами, с жестокими тонкими губами, в рамке большого парика, – только и видел Егор перед собой. Остальное расплывалось в тумане. Он стоял перед главным командиром уральских и сибирских горных заводов – Василием Никитичем Татищевым.

– Кто таков? – быстро и невнятно спросил Татищев.

Точно со стороны услышал Егор свой ответ:

– Егор Сунгуров, арифметический ученик.

– Ну?

– Ваше превосходительство… я… беглый.

– Будешь бит, – быстро сказал Татищев, и тут удивление и гнев немного раскрыли его глаза. – Почему ко мне? А? В полицию. К Арефьеву. Марш!

Егор пошатнулся и окаменевшими ногами сделал три шага к дверям.

– Какого завода? – послышалось ему вдогонку.

– Нижнетагильского, ваше.

– Врешь. Как с Демидова завода? Стой! Ты же казенную школу кончил?

– Да, здешнюю.

– Почему попал на демидовские заводы?

– Я не знаю. Назначили.

– При генерале Геннине?

– Да.

– Кто был учителем в школе?

– В словесной господин Ярцов, а в арифметической поручик Каркадинов.

– Ярцов, говоришь?.. Иди-ка сюда.

Три шага обратно.

– Вот тебе задача: девять возведи в зензус, а потом в кубус.

– Зензус будет восемьдесят один.

– Так. А кубус?

Егор пошевелил губами: «Единожды девять – девять».

– Кубус девяти – семьсот двадцать девять.

– Изрядно. Мультипликацию знаешь. А что есть радикс?

Пухлый учебник Леонтия Магницкого всплыл в памяти школьника. Он мысленно перелистал страницы, увидел на левом развороте начало главы о радиксах и с честью ответил.

– Скажи теперь, что есть пункт касательный?

– Пункт касательный есть тот, когда прямая линия, мимо круга идучи, во одном месте доткнется, а оного не прорежет. То и есть пункт касательный.

– Ладно. Посмотрим, можешь ли слагательно писать. Бери перо. Сядь вон там. Изложи прошением: как попал к Демидовым, что делал, почему бежал. Четыре минуты.

И без промедления Татищев обратился к третьему бывшему в комнате человеку: