Рождение нации - стр. 32
Дружинников ошеломила быстрота и результат произошедшего. Куда быстрее отреагировала девочка. С пронзительным воплем она вырвалась из объятий няньки, подбежала к распростертому во весь свой рост лицом вниз телу убийце ее матери и стала пинать его своими босыми ножками. Потом она схватила недвижимого Бучилу за волосы и принялась вертеть его голову, словно пытаясь оторвать. Один из дружинников бережно поднял и оттащил девочку, но та продолжала вырываться, кричать и изловчилась укусить его за палец. Дружинник вскринул от боли, замахнулся… но не ударил, а лишь обозначил движение, что собирается ее отшлепать. Этот укус вызвал смех дружинников и разрядил обстановку. Но девочка восприняла движение дружинника как истинное намерение и испугалась…
Она с мольбой посмотрела на Вячеслава, поняв, что среди этих враждебных пришельцев есть один, у которого она может найти защиту. И когда дружинник ее отпустил, она тут же кинулась к нему, своему спасителю, убившему убийцу его матери, того кто причинял боль и ей. Юная княжна с разбегу бросилась на еще не успевшего отойти от поединка Вячеслава, обвила руками его шею, прижалась к его твердой «кольчужной» груди, лепеча багодарности по-мещерски. Княжич никак не ожидал такого проявления чувств, к тому же девочка оказалась далеко не пушинкой. Во всяком случае, он в свою очередь вынужденный принять ее в сои объятия, попятился шага на два-три, когда она с разбегу буквально прыгнула на него. Тут же княжна вновь залилась слезами, а княжичь успокаивающе поглаживая ее по спине. За тот небольшой промежуток времени, что она к нему прижималась, Вячеслав успел почувствовать и изгибы ее тела и тот дурнопьянящий лесной запах, что действительно исходил от юной мещерской княжны.
Кривичанки низкого происхождения, много работающие и не всегда регулярно мывшиеся, обычно пахли не очень приятно. Но в среде потомственной племенной знати кривичей уже появились женщины по мере возможности за собой следящие. У некоторых из них имелся свой штат прислужниц, в обязанности которых вменялось мытье, умащивание и одевание своих хозяек. У матери Вячеслава, как и полагалось по статусу княгини, насчитывалось с десяток таких прислужниц, и каждая имела свои особые обязанности. Например, наиболее приближенная, пользующаяся особым доверием прислужница, ходила с княгиней в баню и там ее мыла и умащивала благовониями, привозимыми купцами из ромейской земли из города Царьграда. До сих пор Вячеслав как-то не задумывался, почему от матери и прочих знатных женщин его племени исходит совсем иной запах, чем от большинства смердок. Он простодушно считал, что это богиня красоты Лада наделила именно знатных женщин таким вот благоуханием. Сейчас Вячеслав обонял от льняных волос и тела княжны какой-то особый дотоле совершенно неведомый ему запах. То не были благовония, да и даже самые знатные и богатые мещерячки не имели возможности покупать благовония из Царьграда – ни какие купцы в такую глухомань не заглядывали, да и мещеряки из своих лесов по доброй воле отлучались крайне редко. Мещерские леса находились в стороне от основных торговых путей, и мещеряки жили обособленно в своем замкнутом мирке. А запах?… То был всего лишь запах абсолютно чистого, регулярно омываемого озерной водой тела здоровой, сытой девочки, где ничего не болело, не гнило, где каждая клеточка благоухала лучшим в природе запахом – чистоты и здоровья.