Розалинда. Морские рассказы - стр. 3
Тоже знакомый лексикон. «Мореходкой» часто называют паспорт моряка. Чтобы моряка выпустили за кордон, нужно внести в паспорт название судна. Делается это в конторе капитана порта.
Я осмелился сказать:
– Феско Трамп – незнакомая компания. Никогда не слышал.
– Ничего удивительного, – заявил Игорь Савельевич. – Мы недавно зарегистрировали фирму и сейчас пребываем в стадии развития.
Он вынул из папки лист бумаги и помахал перед моим носом:
– Вот сертификат, вот подпись губернатора, вот факсимиле Лазуткина.
– Лазуткин, это…
– Глава Роскомимущества по Приморскому краю. Убедительно? – спросил Игорь Савельевич и просверлил меня взглядом сквозь очки.
– Йес, – ответил я. – Что от меня требуется по работе?
– Работа по специальности, для профессионала, ничего из ряда вон…
Я насторожился. Когда тебя называют профессионалом, то часто хотят изнасиловать.
– Если коротко – в Посьете на отстое ржавеет СРТМ «Кандалакша». Твоя задача, – рыжий перешёл на «ты», – запустить аппаратуру и предъявить судно Регистру. На один переход. Потом добежать до Бомбея, выбросить судно на берег и, самолётом – домой. Все служебные расходы, гостиница, питание и перелёт, естественно, за счет компании.
– Хорошо бы получить аванс, – говорю. – Я несколько поиздержался в отпуске.
– Расчёт потом, когда вернёшься из командировки. Выдам тебе три штуки вот из этого сейфа.
Смашнёв пнул ботинком угол сейфа. Раздался звук пустого железного ящика.
– Три тысячи долларов? – уточнил я.
– Именно. Неплохо, за два месяца работы?!
– Мне надо подумать, – говорю.
– Думай, но не долго, – сказал Смашнёв. – Документы пока оставь у нас.
– Всё своё ношу с собой, – возразил я, рассовал бумаги по своим карманам и вежливо попрощался: – See you tomorrow!
Вечером я обсудил ситуацию с Клавой. Моя милая – трезвый прагматик и я всегда сверяюсь с её мнением. Но решаю проблемы, конечно, сам. Должность обязывает…
Клава высказалась однозначно:
– Не пущу! До Индии, мой милый, ты доплывешь, а назад вряд ли вернёшься. И станешь ещё одной жертвой революции. Потому что конторы на Жертв революции уже не будет. И плакали твои денежки, и я тебя не дождусь. А я тебя всё ещё люблю…
И на том спасибо.
– Твой Смашнёв – жулик! – категорично заявила Клава. – К тому же, он рыжий. А рыжие чаще других бывают проходимцами.
Вот так, коротко и ясно.
С Клавой мы прожили уже двадцать лет и познакомились при весьма забавных обстоятельствах. Как-то я рассказал об этом своему другу, боцману Варенникову.
– Из этой истории можно придумать хороший рассказ, – сказал боцман.
А чего его придумывать? Вот как это было.
Любовь нечаянно нагрянет
Как много девушек хороших,
Как много ласковых имён,
Но лишь одно из них тревожит,
унося покой и сон…
Леонид Утёсов
Я доплыл до буйков и ухватился за тёплый рым, чтобы передохнуть. Оранжевое солнце медленно тонуло в море. Окна домов на далёком берегу ещё играли бликами отражённого света. Над городом струился тёплый воздух остывающего асфальта.
«Солнце красно к вечеру – моряку бояться нечего», – сказал я себе и поплыл к берегу. Дикий пляж у Маяка был пуст. Только на камнях примостился запоздалый рыбак и вдоль кромки воды бродила одинокая девушка.
На серой гальке лежало моё беспризорное полотенце. И – больше ничего! Исчезли мои голубые джинсы, футболка с изображением «Битлов» и целая пачка сигарет. Жуткая потеря для нищего студента. «Опаньки!» – сказал я себе и стал оглядываться вокруг. Однако кроме коряги, выброшенной прибоем, ничего на пляже не обнаружил. Да, ещё девчонка. Она остановилась рядом и зябко ёжилась, обхватив руками острые плечи. Два пестрых треугольничка прикрывали несуществующую грудь. Мокрый купальник не спасал от вечерней прохлады. К тому же, девчонка ревела.