Розалинда. Морские рассказы - стр. 4

– Ты чего? – спросил я.

– Платье украли, – ответила она сквозь слёзы. – Вернее, сарафан, из Сингапура.

– А у меня джинсы спёрли, – говорю, – между прочим, из Японии.

– И книжка пропала, «Сказки Андерсена». Самое главное, книга не моя, чужая.

– Ты уже читать умеешь? – простодушно спросил я. – Как тебя зовут?

На вид девочке было не больше тринадцати.

– Клава, – сказала Клава и улыбнулась.

Огромные глазищи, аккуратный носик, детский овал лица. Тогда я ещё не знал, что проживу под эти взглядом всю оставшуюся жизнь.

Я протянул Клаве своё полотенце. Оно было сухое и теплое. Девушка обернула его вокруг талии.

– Пойдём домой, – говорю. – Ты где живешь?

– На Второй Флотской… Это через весь город.

– В вашем городе такси бывают?

– Вы всё шутите, – упрекнула меня Клава. – Такси у нас есть, а вот денег у меня нет.

– У меня тоже, – говорю, – последнюю сотню свистнули.

Почему я вру? Наверное, хотелось выглядеть солиднее. На самом деле в кармане моих джинсов оставалось копеек тридцать.

Я взял Клаву за руку и повел вверх по тропинке. У неё была узкая теплая ладонь. Острый щебень колол голые подошвы. Девушка часто останавливалась, чтобы поправить сползающее полотенце.

Потом мы долго ловили такси. За это время я узнал, что Клаве уже шестнадцать, она студентка и через три года будет учителем.

– Я люблю детей, – сказала Клава.

– Я тоже. Цветы жизни…

На самом деле, я ещё не знал, люблю ли я детей, пока не появились свои. Однако процесс их изготовления мне всегда нравился.

Таксист оказался суровым:

– Тряпку под задницы постелите, – сказал он. – Мокрые, как лягушки.

Мы так и сделали.

– Мама будет ругать за платье? – спросил я, когда машина тронулась.

– Будет, – ответила Клава. – Но, не сильно. Больше за босолапки – вчера только купили. А вы где живёте?

– В «бурсе», на Эгершельде. Будущий Кренкель.

– Крендель?! – засмеялась Клава. – Ну и фамилия!

– Кренкель, радист, – пояснил я Клаве.

– В вашей мореходке я никого не знаю. У меня много друзей из ТОВМУ.

ТОВМУ – это военно-морское училище. В то время девушки охотно выходили замуж за молодых флотских офицеров.

Наконец мы подъехали к дому тринадцать. Для меня это число счастливое. Я даже родился тринадцатого. Правда, однажды едва не утонул вместе с пароходом в пятницу, тринадцатого…

У подъезда Клава оставила меня заложником и скоро вернулась, чтобы отдать шофёру рубль за проезд.

– Мама приглашает вас в гости, – сказала она.

– С удовольствием, – говорю, – но, как же я без смокинга?

– Я уже всё рассказала. Мы найдём вам одежду.

Мама Клавы, Зинаида Петровна, встретила меня, как родного. Я страшно смущался, однако, не отказался от теплого душа. А Зинаида Петровна просунула мне в щель стопку одежды – спортивный костюм и даже новые семейные трусы с биркой: 1 руб. 12 к.

Потом пили фруктовый чай с пирожками. Клава в розовом халате повзрослела, смущалась и часто поправляла ворот на груди. Я рассказывал про Сахалин, Камчатскую Паратунку, японцев в Стране восходящего солнца, и про корейцев в Стране утренней свежести.

Мне дали рубль на дорогу. Я не смог отказаться. Не чесать же через весь город пешком… Чьи-то домашние тапочки были мне впору. У двери мама подозрительно сказала:

– Вещи можете не возвращать.

Прошло три года.

Однажды я зашёл в кафе «Льдинка» побаловать себя мороженым. Вечером в этом заведении постоянный аншлаг и все столики были заняты. Я высмотрел в углу пустое кресло и испросил разрешения присоединиться к компании.