Россия vs Запад: проводы любви - стр. 32

Долгое время, особенно после эпохи Просвещения и Великой буржуазной революции, свойственный французам картезианский образ мышления, т. е. здравомыслие, вызывал симпатию и находил приверженцев не только среди её сторонников. Отличается ли здравомыслием внутренняя политика нынешней Франции, где неудержимо прогрессирует спад в экономике, растут настроения социального протеста, особенно на окраинах крупных городов, вскрываются неблаговидные коррупционные дела, ширится исламизация значительной части населения, отнюдь не приверженной принципам демократии, равенства и братства, составляющим фундамент Французской республики. Но что особенно тревожно в связи с разговором о «здравомыслии», так это отход от традиционных семейных ценностей в виде недавно принятого там закона об однополых браках, на которые веками прочно опиралось монолитное и здоровое французское общество. Примечательно также, что пример небрежного отношения к семейным ценностям даёт сам президент-социалист, который не только не соизволил связать себя узами брака с матерью своих детей, но и возвёл в ранг «первой дамы» свою подругу жизни, резко отрицательно воспринимаемую общественным мнением страны. А потом предал и её, заведя интрижку с малоизвестной, но молодой актрисой.

Можно ли сегодня говорить о здравомыслии французской внешней политики? Плетясь в хвосте развитых стран по темпам экономического роста и в области внедрения инноваций, пребывая на одном из первых мест в Европе по низким показателям занятости и покупательной способности, Франция, при предыдущем президенте, стала главным застрельщиком свержения законного президента Ливии, ввергнув эту страну в состояние хаоса, а перейдя с прошлого года под управление социалистов – обгоняет даже Америку в абсурдных требованиях свержения законного руководства Сирии, светского государства и своего исторического союзника на Ближнем Востоке. Та же Франция оказалась неспособной сыграть какую-либо стабилизирующую роль в другом своём бывшем протекторате – Тунисе, где после известных событий 2011 года продолжает царить сумятица. А после отстранения, по требованию масс, от власти исламистов в Египте французские СМИ, с оглядкой на своих мусульман, вполне сочувственно высказывались в адрес братьев-мусульман, радикальной группировки религиозных фанатиков, не только повернувших вспять развитие нормальной страны всего за год управления, но и в своё время организовавших убийство президента Садата. В этом контексте уже совсем не странным выглядит получение Францией 140 млн долл. от Катара «на развитие проблемных пригородов», толкуемое некоторыми критиками как «плата за исламизацию страны». Этот странный курс на заигрывание с влиятельными мусульманскими странами руководители Франции продолжался и после жестокой расправы джихадистов с редакцией «Чарли Эбдо», и безнаказанного расстрела совсем недавно (13 ноября 2015 года) людей в театре «Батаклан» и на близлежащих улицах (130 погибших, 350 раненых). Но при этом французские руководители и СМИ всё равно позволяли себе высокомерно критиковать политику России по всем направлениям.

Посмотрим подробнее – насколько «здравомыслие» французов проявляется в отношении России. Всегда и особенно в последнее время наша страна неоднократно становилась во Франции предметом разнообразных исследований и опросов. Некоторые любят там говорить о «загадочной русской душе» и об уникальности России, как бы стоящей одной ногой в Европе, а другой в Азии. Другие воспринимают ее как наследницу той отсталой страны, которую в XIX веке описал русофоб Астольф-Луи де Кюстин. Третьи считают Россию государством, которое со времён Петра Великого постепенно модернизируется и поворачивается в сторону Запада, мучительно преодолевая наследие советской эпохи. Ну а кто-то видит в ней просто «несчастную державу» (Жорж Соколофф), которая вот уже несколько веков пытается обрести «нормальность». Интернет докладывает, что сегодня образ огромной России остаётся в восприятии французов сложным и многогранным, но, если судить по последним опросам общественного мнения и многочисленным публикациям, в целом этот образ отрицательный.