Россия и локальные войны. 1991–2023 - стр. 5
Российские автономные республики стали особенно трудно объяснимыми после создания так называемой Казахской Автономной Социалистической Советской Республики на базе российского Туркестана, а также ряда российских регионов Южной Сибири, Урала и Поволжья и провозглашения ее союзного статуса 5 декабря 1936 года. В условиях кризиса государственности конца 1980‑х годов для многих российских автономий подражание казахстанскому примеру было естественным и подпитывалось необходимостью поддержания стабильности хотя бы внутри самих автономий. Казалось, начавшийся парад суверенитетов должен был способствовать стремлению национальных элит наиболее развитых автономных областей РСФСР укрепить свои позиции и перейти от российской к высшей – союзной – лиге.
В то же время парад суверенитетов и война законов были лишь «верхушкой айсберга». Тенденции дезинтеграции, тенденции обострения этнополитического противостояния в Российской Федерации были и глубже, и масштабнее простого стремления отдельных субъектов федерации к большей самостоятельности в национальной, политической и экономической сферах. Многие противоречия между центром и регионами накапливались не годами, а десятилетиями, а некоторые из них имели еще более глубокое прошлое. Просто конфликты, имевшие разную подоплеку и предпосылки – в связи с нарастающими негативными тенденциями, сопровождавшими «перестройку» и «радикальные реформы» начала 1990‑х годов, – совпали по времени, что породило картину общего кризиса в этнонациональной сфере, ставшего отличительной чертой эпохи независимости Российской Федерации. Энергия распада угрожала целостности не только самой федерации, но и ее отдельных субъектов.
Таким образом, этнотерриториальные конфликты привели к тому, что некоторые автономные образования, искусственно укрупненные в советское время за счет объединения двух (а то и более) очень часто совершенно не связанных между собой народов, оказались близки к внутреннему разделению. Пожалуй, наиболее остро вопрос сохранения целостности официальных границ автономии стоял в Дагестанской АССР. Съезд народных депутатов республики 13 мая 1991 года принимает постановление, в котором статус республики был резко повышен: из ДАССР она была преобразована в Дагестанскую Советскую Социалистическую Республику – Республику Дагестан в составе РСФСР.
Вторая часть названия республики не случайна – она должна была снизить межэтническую напряженность в самом Дагестане, что было замаскировано фразой этой резолюции об укреплении и приумножении исторически сложившегося единства, дружбы и братства народов Дагестана. Но в то же время республика объявила себя «равноправным участником Договора о Союзе суверенных Республик и Федеративного договора», то есть заявила о своем желании присоединиться к так называемой Российской Федерации наравне с Россией. Вскоре должен был начаться «Новоогаревский процесс», в рамках которого должны были начаться процедуры развода и формирования новых механизмов объединения народов вместо СССР. Постановление Верховного Совета Дагестана от 17 декабря 1991 года о неделимости и целостности республики также было направлено на сохранение целостности республиканских границ Дагестана.
Однако это были лишь добрые пожелания, столь же беспомощные, как и большинство правовых актов, деклараций, обращений и т. д., которые на рубеже 1980‑х и 1990‑х годов были приняты на разных уровнях пирамиды советской власти для предотвращения или, по крайней мере, замедления процессов распада. На практике в разных частях Дагестана отчетливо проявлялись автономистские и сепаратистские настроения, которые приобрели особо опасный характер из-за слабости властей: союзной, российской и местной дагестанской. Не все было хорошо в Дагестане с чеченской диаспорой. Политические силы, выступавшие за формирование собственного национального государства ногайцев, проживавших на севере Дагестана, заявили о себе. На юге республики аналогичные движения возникли среди лезгин – народа, оказавшегося после распада СССР разделенным российско-азербайджанской государственной границей.