Рейс в одну сторону 3 - стр. 33
Что можно было сказать о Рыльском? Он окончил медицинский институт в одном провинциальном городе. Потом работал в госпитале, таком же захудалом, как и весь тот поселок, где родился и вырос. Примерно в тридцать лет жизнь забросила его на этот архипелаг, на разных объектах которого он и работает до сего дня.
На «Цитроне» поговаривали, что он девственник. Многие смеялись по углам, узнав эту пикантную подробность из жизни доктора. Но некоторые с умным видом говорили, что так, наверное, ему лучше, чем наоборот, и вообще, в каких-то журналах они вычитали, что работа ума напрямую зависит от того, насколько разгульный образ жизни ведет человек… А потом они ржали вместе со всеми теми, кто начал этот разговор, как будто были прирожденными плейбоями, при одном виде которых бабы в штабеля сами складываются.
Была, правда, на «Цитроне» одна женщина, которою все звали Фенечкой. Фенечка Кривокорытова была под стать Рыльскому: такая же замкнутая, несколько забитая особа, которая ни с кем не любила разговаривать, по крайней мере, не показывавшая этой «любви» к общению. Ее одно время сватали за Рыльского, правда, не так открыто, как других, у которых были временные трудности в личном плане. Фенечке, похоже, это было нужно меньше всего: она была увлечена пробирками, ретортами и прочие склянками сильнее, чем живыми людьми, что никогда не отвлекало ее от работы.
Было Рыльскому далеко за пятьдесят, и многие говорили, что жениться в таком возрасте вообще не реально, хоть и знали некоторые случаи, однако, те фантастические истории были явно не про Рыльского. И все шло по кругу: смех, оскорбительные шутки, глупые советы, ну, и конечно, намеки на сватовство с Фенечкой, про которую вспоминали разве что в непосредственной связи с Рыльским. Если бы они знали, что в тот момент о них думает виновник их безудержного веселья, они бы очень удивились. Рыльский поначалу хотел их всех убить методом массового отравления, или, посредством мощного взрыва, только без участия радиации: добрая душа доктора не хотела гибели живой природы архипелага. Но потом он понял, что самое лучшее – это месть. А самое приятное для его души была расправа с каждым по отдельности. Вот только надо выбрать момент поудобнее, чтобы никто ни о чем не догадался… Конечно, дальше фантазий эти черные планы не шли, но, тем не менее, Рыльский хотя бы на время успокаивался, когда мысленно резал кого-нибудь по горлу, или выкидывал связанным в океан, где того уже поджидала бы стая голодных акул…
Самое интересное, что на всем объекте даже имени его никто не помнил – все называли этого странного человека просто Рыльским – похоже, на большее рассчитывать он и не мог, хотя ему было ни тепло и ни холодно, если бы к нему обратились вдруг по имени и отчеству. И с этим типом Кондрашкиной придется поговорить, черт побери?
Маргарита помотала головой, не веря в то, что только что уже твердо решила встретиться с этим человеком, который, по ее мнению, все-таки мог быть для нее полезен. Она взволнованно посмотрела на очередь, стоявшую перед ней, думая, что, находясь среди такого количества людей, она может еще больше навредить кубику, как бы смешно это ни звучало. Она хотела, было, уже развернуться и пойти прочь, но тут перед ней возникло лицо Надежды – раздатчицы.