Рерих. Подлинная история русского Индианы Джонса - стр. 70
Шестого июля одному из своих корреспондентов Вавилов писал: «Все разрешения на руках, но золота пока нет. Должны получить его в Риге»[302].
В Риге, ставшей уже столицей независимого государства, в Постпредстве СССР, находился один из заграничных филиалов «кладовки Ленина» – комната-сейф с драгоценностями, платиной и золотом (как в новых советских рублях, так и в виде переплавленного в лом). Эти огромные средства Вавилов и должен был положить в чемодан и поехать с ними в США. Девятого августа 1921 года он прибывает в Нью-Йорк.
На свадьбе Кречман и Макарова происходит его знакомство с Рерихом.
Конечно, дата бракосочетания – 7 сентября 1921 года, – которая упомянута в мемуарах Кречман, может быть оспорена, как и присутствие на свадьбе Николая Константиновича. Однако Рерих тоже подтверждает, что гулял на том празднике. В письме одному из друзей он пишет: «Во второй посылке с набросками есть один для тебя, на память. Другой, с надписью E. & N. Makaroff[303], будь так любезен, отправь их в Мичиган. Они (изображены. – О. Ш.) на своей свадьбе»[304].
Макаров – эмигрант, настроенный столь убежденно антисоветски, заглянув в чемодан бывшего шурина, оборачивается на сто восемьдесят градусов. Он принимает предложение Вавилова, становится сотрудником его нью-йоркского бюро и даже пишет научную работу по заказу советского правительства, которую будет рецензировать не кто иной, как сам… Ленин[305]. Возможно, как и для многих эмигрантов, для него оказалась заманчивой мысль о восстановлении родины, пусть и на службе у коммунистов.
А вот после этой свадьбы Рерих действительно уезжает в Сан-Франциско на свою выставку.
Помог ли ему как-то Вавилов деньгами? Откуда знать. Но вот совпадение – в те же дни Вавилов тоже оказывается в Сан-Франциско. Правда, свидетельств, что он заходил на рериховскую выставку в местный Дворец изящных искусств (Palace of Fine Art), у нас нет.
Рерих достоверно находился на Западном побережье как минимум 17 сентября, потому что в этот день он отправляет письмо из Сан-Франциско[306]. Девятнадцатого сентября в Калифорнийском университете (Беркли, в пригороде Сан-Франциско) он читает лекцию The Joy of Art. А 20 сентября в том же Беркли мы находим Вавилова! Он приехал, чтобы встретиться еще с одним антисоветчиком, даже с активным борцом с советской властью.
Это был Дмитрий Николаевич Бородин – растениевод и энтомолог, бывший офицер Белой армии и сотрудник Министерства земледелия деникинского правительства. Всего год назад, получив раны в боях с большевиками, он покинул Россию. В показаниях, данных в 1940 году, Вавилов сообщал о нем: «С Бородиным Д. Н. – впервые я встретился в октябре 1921 года в Калифорнийском университете, где он работал по энтомологии. Узнав о моем пребывании в университете, явился ко мне с заявлением о своем намерении вернуться в СССР и выразил при этом свое лояльное отношение к Союзу»[307].
Несмотря на то что Вавилов на допросе датирует эту встречу октябрем 1921 года, сам Бородин в публикации от 1925 года в «Обозрении американского сельского хозяйства» называет точную дату их общения в Беркли – 20 сентября 1921 года[308]. Та же дата фигурирует и в книге «Николай Иванович Вавилов: Научное наследие в письмах (Международная переписка)» Т. 1