Репетиция в пятницу - стр. 4
Гладилин, сочиняя свою повесть в Москве (1974–1975 год), всё это ясно видел. Но вряд ли он предвидел, что будет сорок лет спустя после ее выхода в свет. Как сограждане станут толковать про биотехнологии и долголетие начальства, что заживет за счет нефти, газа, леса и руды, братаясь с Китаем и пестуя Павок Корчагиных и Павликов Морозовых. А графоманы засыплют редакции «Песнями о вожде». А им – ну прямо как в «Репетиции» – скажут: «Большое спасибо! Мы на вас надеялись». А не желающих – потащат в участок, шипя: «Все подпишешь, падло».
«Если надо сжечь Париж – мы сожжем его!» Разве не так говорил Людовик XVI? А они, коли надо сжечь мир, – пустят ракету на атомной тяге. Известно: давние счеты короля с пожарной охраной кончились плохо. И сейчас, слыша заявления про «мировой пожар», слушатель знает: идет игра с огнем. Но если в истории мира и повести Гладилина «Евангелие от Робеспьера» он штурмует Бастилию, то сейчас для него Бастилии нет. То есть, во-первых, нечего брать. А во-вторых, есть телевизор.
Кстати, в «Репетиции в пятницу» он второе по силе орудие победы над Сталиным. Впрочем, стоп: об этом – в повести. Но не скрою: победители войдут в историю.
Вот так в нее и входят. Кто-то – заявляя: «Где это видано, чтоб после работы гнать на митинг? Не сталинские времена!» Кто-то на вопрос короля: «Это – бунт?», – отвечая: «Это – революция!» А кто-то – как Гладилин – рассказывая об этом нам.
И тут кончается история. И начинается искусство.
Дмитрий Петров
Репетиция в пятницу
I
В двенадцать часов по ночам
Встает император усопший.
В. А. Жуковский. «Ночной смотр».
В двенадцать часов по ночам Василий Иванович Подберезовик, старший лейтенант войск Комитета госбезопасности, слушал «Голос Америки» – «Передачу для полуночников». На дежурство Василий Иванович заступал в 21:00 и, расписавшись в журнале, сразу же включал радиоприемник «Минск», настроенный на первую всесоюзную программу. В это время Москва обычно передавала балетную музыку Хачатуряна и Караева, театральный дневник, концерт Катульской или Рейзена и прочую муть, от которой мухи дохнут. Радиостанция «Юность» с 23.05 позволяла себе кое-что повеселее – джазик там какой или песни из «Семнадцати мгновений весны». Потом шли «Последние известия», а после Гимна Советского Союза «Юность» заводила тягомотину про какого-нибудь шизика, жившего черт знает когда и написавшего нечто такое-этакое, очень древнее, которое Василий Иванович никогда не слыхал и слушать не собирался. Хоть радио выключай! А выключишь – что делать? Ночь длинная…
Три месяца назад, в июле, Василий Иванович заикнулся полковнику Белоручкину, что, дескать, неплохо было бы телевизор поставить, но товарищ полковник прищурил глаза и вкрадчиво осведомился: «А бабу привести не пробовал?» Старший лейтенант тут же осознал, что не по делу выступил и что Белоручкин это ему еще припомнит. Действительно, на следующих политзанятиях товарищ полковник вскользь прошелся по некоторым офицерам, которые забывают о лежащей на них ответственности и вместо службы мечтают смотреть футбол. Правда, товарищ полковник фамилий не называл – и на том спасибо.
Если до 23:00 в дежурку к Василию Ивановичу мог заглянуть майор Боровик (когда проверял наружную охрану) или даже сам товарищ полковник (чего практически никогда не бывало), то после отбоя старший лейтенант знал, что теперь, до шести утра, в дежурку ни одна собака не поскребется. Нынче вывелись дураки – шастать по ночам.