Реквием по Корневой системе - стр. 3
Солнце, по центру выжженной пустыни неба, раскалилось в белую косматость. Выдержать зной помогают самоуговоры, что терпеть осталось пару метров, а там начнётся тень от левого из лестниц-полумесяцев (развёрнутого в прощальную лунную фазу), но только туда, в спасительную тень, ещё и достояться надо.
А внутри, за дверью, чьи обе створки распахнуты настежь, полный рай и глубокий сумрак, поскольку в этом районе города свет отключен на 2 часа согласно веерному графику, который плюс к тому ещё и плавающий.
На график нечего пенять, не виноватый он, что вокруг блокада, до одноплеменной державы 50 км «буферной» территории, а в руках осаждающих не только километры, но и рубильники ЛЭПов. Скажи спасибо, что есть ГЭС, чьей мощности на город с деревнями не хватает, но таки имеется, и ты не обесточен окончательно. И у тебя прекрасная возможность тренировать память, ежедневно, на скачуще-плывуче-веерном графике подачи тока тебе на дом. Пару часов чувствуй, что и ты цивилизованный. Можешь пылесос включить или холодильн… – нет, это была плохая шутка, беру обратно.
То есть масштабнее начинаешь мыслить и, с опорой на логистику, соображаешь, в каком районе города и в какое время на чай зря не рассчитывай. Но жить захочешь – втянешься не возлагать надежды, ни на чай, ни на электричество. Просто надо график знать не только своего района, но и куда ты собираешься в гости или по делу. А теперь, с учётом несовпадений, живи дальше, раз уж втянулся, и неохота завязать с въевшейся привычкой.
Если внимательно вдуматься, то попадание в блокаду полезно с разных точек зрения. Например, она, блокада, крайне благотворно развивает практическую сметку и здравый смысл. Особенно в быту. А в прочих смыслах я даже без блокады впереди планеты всей. Порою вынужден и тормозить, пока она довертится до моего уровня на своей орбите. Бывает и такое, да…
Чем ближе к двери, тем толпа плотнее, ощутимо. Но на то она и толпа. Однако проявляет цивилизованную сдержанность, хотя порог и сумрак по ту сторону охраняет, всего лишь смотрящий.
Крепыш-регулировщик, в чёрной рубахе и штанах ресторанной униформы, довольно регулярно утешает ближний к нему, совсем уже сплочённый край толпы:
– Ай, люди! Потерпите. Через пять минут зайдёте.
Лицо добродушно круглое, на голове волосы после машинной стрижки. Почти под корень, но не для отвода глаз – лысины пока что не предвидится, так что маскировать нечего.
А эта должность, кстати, важна и ответственна, от регулировщика многое зависит. Вот взять хотя бы ту кинохронику, а? Конечно, припомнить далеко не каждому под силу, снималось-то аж в 1945-м, посреди развалин Берлина, разбитого в последней массовой бойне той войны.
Однако Пинчон как пить дать видел, а затем неоднократно прокручивал те кадры, мысленно, перед внутренним взором, пылая творческим экстазом, когда вставлял их в свою «Радугу».
И я тоже их видел, отдельно от него, и опознал в его работе ту рядовую регулировщицу с карабином за спиной.
Ремень карабина, наискось от плеча, плотно вжал гимнастёрку между спелых грудей, обтянутых тканью весом оружия. 1945-й, Советская девушка дошла до вражьего логова, в юбке и сапогах, и теперь деловито машет флажками, направляя движения транспорта среди развалин, уж ей-то лучше знать куда.