Развод в 44. Без права на прощение - стр. 12
– Ты что здесь делаешь? – слышу за спиной противный голос свекрови. – Я думала, ты хоть немного уважаешь себя и уйдешь из этого дома, пока тебя не прогнали силой. Но куда уж… Как была тряпкой, так ею и осталась.
Глава 5
Я прикрываю глаза и, не оборачиваясь к свекрови, просто проваливаюсь в пропасть своих мыслей.
Как человек может быть таким черствым, беспринципным и отвратительным?
Словно той боли, что мне нанес муж, мне мало. Словно предательства дочери недостаточно. Так еще и эта женщина, эта змея, ходит и капает своим ядом мне на раны.
Да за что мне это все?
И ладно бы, я была стервой и нахалкой, хотя, наверное, стоило стать такой. Так она еще знает прекрасно, что я права абсолютно во всем, но нет, этого ей мало. Она просто гнет свою корявую линию и идет напролом.
Эдик три года прикрывается кризисом в компании. Я понимала его проблемы, они казались серьезными и логичными. Господи, да я же любила этого дурака. Мне было не сложно отдавать все семье. Мириться с Валентиной Сергеевной, тихо ненавидя. Пока она наслаждалась. Но подобные люди – свиньи, и грязи им всегда мало. И в ответ я не получила благодарности. Свекровь постоянно показывала, как неприятно быть рядом со мной, и ни разу не потрудилась спрятать свою ненависть за холодной отстраненностью. Как все это время делала я. Ведь как ни крути – я жена ее единственного сына. Она могла сделать все иначе. На самом деле, я никогда не была против нейтралитета между нами. Но ей нравится жить в состоянии войны.
Смешок срывается с губ, понимая абсурдность моих мыслей. Эдик взял все самое отвратительное от своей матери. Сколько поддержки и сострадания я отдала ему! Я была рядом с ним на каждом этапе его кризиса на работе. Я искренне переживала и отдавала свою любовь, желая быть плечом, на котором можно «поплакать». Ведь так поступают супруги. Я не требовала денег, не кричала о том, как устала тянуть все на себе, и не стыдила его за отсутствие денег. Я понимала.
Теперь не буду этого делать. Наступил конец этой чертовщине.
Взяв себя в руки и сжав кулаки, я оборачиваюсь. Смотрю на нее, высокомерно вздернув бровь.
– Это вы мне о самоуважении? Вы? – ярость разливается по венам, как лава, делая кровь горячее, распаляя. – Живущая за счет невестки? Ни копейки на еду, на ваши любимые йогурты. За коммуналку и косметику, размалеванную на вашем бессовестном лице…
– Ах ты… – она открывает возмущенно рот, но я не позволяю ей говорить.
– Я работаю. Я убираю. Я делаю все по дому под ваши нелепые замечания о пыли и плохо помытой посуде, недосоленном супе и так далее. Что же делаете вы? Ни-че-го. Прогулки, отдых. Там встретились с подругами, тут пошли по магазинам. У вас никаких бед. Так что же вам от меня надо? Почему вы такая неблагодарная, Валентина Сергеевна?
Мысленно благодарю бога, что у меня такой матери. Клянусь всем святым, что у меня есть, – если бы моя мама так поступала со своей единственной, я бы сказала идеальной, прекрасной невесткой, я бы опустила ее с неба на землю. А если бы не поняла, перестала бы с ней общаться. Ибо от таких людей нужно держаться как можно дальше, даже если это наши самые близкие…
Свекровь запрокидывает голову и противно усмехается, словно перекривляет меня, состроив гримасу.
Господи, как же я ненавижу эту женщину. Кажется, сейчас моя ненависть даже глубже стала. Сдерживать свои эмоции больше не имеет смысла, и все чувства вырываются из глубин души.