Развод в 40. Другая семья - стр. 14

10. Глава 9

Ангелина

Кира переворачивается и смотрит на меня снизу вверх.

В ее больших голубых глазах столько боли, что у меня сводит сердце.

– Никто, – тихо отвечает она.

– Но, малыш, ты же откуда-то это узнала?

Кира замолкает и раздумывает над ответом.

– Я случайно услышала, как взрослые говорили…

Меня бросает в жар.

Наша семья стала предметом обсуждений и сплетен.

Просто прекрасно. Спасибо, Костя!

Мысль о том, что дочь стала невольной свидетельницей и участником происходящего просто сводит с ума от злости.

– Я не хотела подслушивать, правда… Просто так получилось!

Я поглаживаю ее по волосам и киваю с легкой улыбкой:

– Ну, конечно. Я нисколько не сомневаюсь в этом.

– Я пошла в туалет, а наверху было занято… я спустилась вниз – там тоже есть и услышала обрывок разговора.

Кира упирается ладошками в кровать и садится. Подтягивает колени к груди.

– Они обсуждали какую-то фотографию… и я не придала этому значения, но потом… Потом дядя Слава сказал что-то вроде: не понимаю и чего мужику неймется. Ангелина гораздо красивее… на него зашикали со всех сторон, а я пошла дальше…

Я сижу замерев с окаменевшим лицом.

– А потом, когда я возвращалась они говорили и смеялись, а тетя Лариса сквозь смех сказала какой позор, наверное, будут разводиться когда Костя нагуляется… – Кира вновь заплакала, и я прижала ее к груди. – А меня, мама, будто пробило… и я сразу позвонила тебе…

Сквозь слезы Кира пытается продолжать:

– Они там еще что-то говорили, смеялись и шутили, будто это все так весело… но я не могла больше слышать всего этого и убежала. Вышла только, когда ты уже приехала. Сидела и думала о вас с папой – правильно я догадалась… и молилась чтобы ошибалась…

Каждое слово, каждый всхлип режет ржавым крюком по душе.

Кира очень любит папу. Он для нее – центр мироздания, непререкаемый авторитет.

В жизни каждой девочки отец занимает центральное место и теперь… теперь моему ребенку предстоит как-то справиться со всеми этими проблемами.

– Я рядом, – шепчу ей в волосы и поглаживаю ее, – мы с тобой справимся.

Кира поднимает на меня лицо:

– Может вы с папой все-таки помиритесь? – ее голос наполнен надеждой. – Может, поругаетесь, а потом через некоторое время помиритесь? Необязательно же сразу разводиться?

Я понимаю Киру.

А меня она вряд ли сможет понять. По крайней мере сейчас, когда изо всех сил старается сохранить любимых маму и папу вместе.

– Кирюш, – говорю я нежно и спокойно, как могу, – как бы не сложилось, мы с папой всегда будем тебя любить и никуда не пропадем, понимаешь?

Она поднимает на меня глаза, и я вижу, что не понимает – не хочет понимать. Отказывается.

И это нормально.

– Все образуется, – шепчу я. – Все обязательно будет хорошо.

Мы еще долго сидим вместе обнявшись.

Потом я укладываю ее в постель и читаю книгу.

Перед моим уходом, она просит не выключать лампу.

Я киваю и целую ее в лоб.

– Не буду плотно закрывать дверь, хорошо? Я тут, рядом, только позови…

Кира кивает, закрывает глаза и отворачивается к стенке.

Я выхожу и в дверном проеме еще какое-то время смотрю на худенькое тельце под одеялом.

Она у меня взрослая, рассудительная и самостоятельная не по годам.

Чтобы спать со включенным светом… я такого сразу и вспомнить-то не могу.

А читать на ночь мы закончили в шесть лет – сразу, как только она сама научилась читать.