Развод. Ты слишком много ешь - стр. 19
А он словно памятник – белая футболка или рубашка, кристально белые брюки. И че-то белое, по моему, на ногах.
А я даже платье не надела. Пришла, как дуриан настоящий – в шортах, рубашке и кедах.
Ну его нафиг! – решаю на полпути и даже на сердце становится легче. Не надо напрягаться, думать что сказать…
Тихонько, чтобы он не заметил, иду к обратной стороне пляжа. Туда, где деревья, много шезлонгов – сейчас, по вечеру, пустых.
Немного погуляю тут, в тени пальм и деревьев. Ирке ничего не скажу, а то зажрет своим “ну ты че!”.
Иду вдоль пальм параллельно морю, до моря не менее двадцати шагов.
Иду и думаю – вот куда бы я дела букет? У меня дуриан же. Блин, звучит как болезнь.
И хорошо, что я мимо прошла. Пусть он найдет молодую. А я…
Иду и смотрю на горизонт.
Темнеет. Уже плохо видно где море перетекает в небо. Оно с ним становится единым целом. Будто любовь между небом и морем – они сцепляются друг с дружкой на ночь. И никому не расцепить!
Глаз завораживает огонь – крошечный огонек на берегу посреди темной бездны. Танцует, пляшет, будто машет руками – маленький, яркий… Такой смешной!
Палатка, чей-то силуэт. Наверное, тут целое семейство уютно устроились на берегу. Я представляю, как они жарят на огне картошку и, запивая вином, а дети с лимонадом с удовольствием едят.
И шум прибоя…
Ноги сами идут поближе. Я только краем уха послушаю… Вдруг русская речь. Наших тут полно, повсюду слышен русский разговор.
Смотрю на костер – он завораживает, такой изменчивый, теплый, но в то же время острый, жалящий языками…
– Приыыивет… Мой лафф Марина!
На фоне неба большая темная фигура – идет, растопырив руки в стороны, прямо на меня.
Глава 19. Милфа
– Прывет, май красавица!
Горячие объятия и мои “помогите, насильник” меркнут в горле, так и невысказанные вслух.
Перед глазами пролетело все – Ирка с ее “яж говорила”, родные стены дома, дети, долбаный муж – каким бы он ни был, но все равно вспомнился.
Я вспомнила даже саму себя, что жалко умирать так и не поживши!
Жалкааа!
А оказалось, это Лоренцо.
Он даже не думал меня пугать.
А тот пацан в белом – совсем не он. Лоренцо – вот он, красивый, в длинных широких шортах.
В майке – темной, поверх накидка.
И на берегу расстелен плед.
А если бы подошла к тому… Боже, стыдобища! Яж могла и не сообразить, что обозналась. Вот бы ржач получился…
– Идем! – похоже, он хорошо так подучил русский. Обнимает за талию и ведет.
Палатка прямо на берегу! Пледик, костер, два туристических кресла и горячий чай.
– Хот, – он берет чашку в руки. Дает мне, меня чуть не обожгло!
Не от чая, а от его глаз – внимательные, чуткие, смотрят в душу.
Даже если он маньяк – за такие глаза я прощу. Пусть даст в них посмотреть, а потом – пускай забирает душу. Хотя… Боюсь, он уже ее забрал.
– Хот теа анд хот сюп, – и достает еще один термос. Надеюсь, в этот термос он не покрошит меня заживо.
Открывает крышку – ммм, такой аппетитный запах – горячий наваристый аппетитный том ям. Вдыхаю полной грудью и, не скрываясь, кайфую:
– Ммм, какой аромат…
– Найс?
– Веру гуд!
Он разливает по тарелочкам и дает мне в руки. А я сижу и таращусь на свой дуриан. Кстати, даже на воздухе он прилично так воняет. А что было бы, принеси я его в отель?
– Ху? – и показываю пальцем на эту штуку.
– Итс дуриан. Ду ю лайк итс?
– Да хрен его знает, – пожимаю плечами и хохочу – он вонючий.