Развод. Ты (не) будешь моей - стр. 11
Сын рос не по годам самостоятельным, не хотел сосать молоко из бутылки, рано стал есть из тарелки ложкой. Часто не болел, по ночам спал, первые зубки вылезли почти незаметно. Сын, словно поддерживал свою бунтарку, мать-одиночку, стараясь не досаждать обычными детскими проблемами. Оставлять ребенка на проверенную, заботливую, но чужую женщину я, конечно, не собиралась.
— Я подумаю.
— Не думать нужно, а билеты заказывать, я домой, стирку заложу и в супермаркет сходить хотела, — донеслось уже из коридора от входной двери. — А ты не думай, а звони и билеты заказывай, — ворчливо заметила она и стукнула слегка напоследок дверью.
Это она так несогласие свое выразила.
А буквально за неделю до свадьбы я решила: еду. И Саньку беру с собой, ничего, крепенький, дорогу выдержит. До Москвы самолетом, а там поездом, быстро доберемся.
6. Глава 6 Татьяна
Трубку долго не брали. С третьего звонка в ухо пробормотали сонным голосом: “Слушаю вас”.
Знакомым сонным голосом.
“Блин, от волнения забыла о разнице во времени. Мы же находились в разных часовых поясах”, — я посмотрела на светящийся циферблат на полке книжного шкафа. Точно, у них там сейчас утро раннее, час быка, а тут я со своими проблемами.
“Слушаю вас”, — снова повторили в трубке уже не таким сонным голосом.
— Маш, привет, это я, Таня Белова, помнишь такую? — тихо произнесла я.
— О, Танюха, привет, декабристка наша сибирская, даже не верится, какими судьбами? — оживился голос.
— Маш, ну какая я декабристка, что ты такое говоришь? Декабристки за мужьями в Сибирь ехали, а я, скорее, наоборот, от мужа, — пробурчала я в ответ.
— Да без разницы, за или от, главное, география одна и та же, — кажется, Маша проснулась окончательно.
— Маш, я по делу звоню, помощь твоя нужна.
— Кто б сомневался, и кто из нас скорая помощь? Что надо, говори, исполню, я ж ваша с Людкой рыбка золотая.
— Только ты никому не рассказывай о моей просьбе, хорошо?
— Ну ты знаешь, мой рот всегда на английских замках и под надежной сигнализацией.
Наша одноклассница и подруга Маша Хромова всегда была носителем наших секретов. Она никогда не участвовала в мелких разговорах на переменах или после уроков, училась хорошо и без жмотничества давала списывать домашки и контрольные, и если могла помочь, никогда не отказывала.
После школы наши дорожки не сильно разошлись. Я поступила в медицинский колледж на фельдшерский, мечтала работать на скорой помощи, спасать жизни людей. Сестра моя, Людмила, и Машка поступили в педагогический. Людмила на начальные классы, а Машка на дошкольное воспитание.
“И охота тебе с горшками возиться? — критиковала ее Людмила. — Шла бы, как я, на началку, или сразу на предметника, зачем тебе чужие сопли? Да еще за такую маленькую зарплату”, — крутила она пальцем у виска.
“Ты не понимаешь, это же такая прелесть, маленькие дети, это же такое счастье их тискать, нянчить, воспитывать, а детский запах, его же ни с чем не сравнишь, — доказывала правильность своего выбора Машка. — Для зарплаты у меня муж будет, богатый. А работа для души. Погоди, вот будут у тебя свои дети, и ты ко мне придешь в садик и будешь просить слезно, чтобы я твоего киндера к себе взяла, потому что только мне можешь доверить самое дорогое, что у тебя есть — своего ребенка, вот тогда я на тебя и посмотрю”.