Развод с драконом. Служанка в заброшенной усадьбе - стр. 14

“Ты достойна большего, чем мой нелюдимый кузен”, — заявил однажды Гарри.

После того, как Кориан отчитал меня за слишком громкий смех, который отвлекал его от работы.

“Не говори так”, — попросила я.

На следующий день Гарри уехал, а спустя неделю вернулся. Он наведывался в гости довольно часто, и я ждала его визитов, радуясь, что у меня появился друг.

В тот день, когда все случилось, Гарри как раз уехал по делам в столицу. Или нет?

Я плохо помнила тот день.

Помнила только, что пришла в себя в пристройке для слуг, и что я была не одна, и что Кориан вздернул меня на ноги. В какой-то момент мне показалось, что он меня убьет.

А еще я помнила, что вокруг пахло миндалем — должно быть, запах пирожных, которые я решила испечь в подарок Кориану на его день рождения, до сих пор не выветрился с моего платья.

Шаг, еще шаг… Наконец впереди показалось здание приюта.

Когда-то оно наверняка было прекрасным. Сейчас лепнина покрошилась и давно осыпалась, красный кирпич выглядел от старости как дерево, поеденное насекомыми, а деревянная дверь покосилась, так что ее нужно быть приподнимать, прежде чем толкнуть и войти внутрь.

Пахло в приюте привычно: лежалым бельем, потом, капустным супом, который варили здесь в подвальной кухне из расчета одна порция на человека.

— Оплату принесла? — не поднимая глаз от журнала, спросила меня миссис Морис.

В приюте можно было жить бесплатно неделю — если оказался в трудной ситуации. Меня с ребенком на руках пустили сюда без проблем.

Но ведь прошло уже почти три месяца — я уже на несколько дней задержала оплату. Как последняя дурочка отдала последние деньги в агентство по трудоустройству! Ничего, пускай не думают, что им удастся так просто от меня избавиться.

— Я принесу.

— Ты должна была принести вчера.

— Я…

— Если не будет оплаты сегодня вечером — можешь выметаться! — рявкнула миссис Морис, глядя на меня из-за толстых стекол очков, отчего ее глаза казались похожими на глаза стрекозы. — Тут тебе не дом, а я не твоя мама, чтобы меня завтраками кормить!

Кивнув, я быстро проскользнула мимо и — хотела бы я сказать, что взлетела по лестнице, но такие фокусы мне уже давно были недоступны. Второй этаж казался настоящей горой.

Наконец одолев скрипучие ступеньки, неуловимо липкие, как будто впитавшие в себя грязь и запах спертого воздуха, я сделала еще несколько шагов по коридору и наконец ввалилась в комнату, где жила.

Тут же услышала радостное детское гиканье. Кори!

Улыбнувшись, я поспешила к моей койке.

— Притащилась наконец!

— Когда ты уже выметешься отсюда, нахлебница?

— И крикуна своего заберешь, спать невозможно!

В комнате было девять коек помимо моей — и иногда я не успевала даже познакомиться с соседями, так быстро они менялись. Здесь бывали и мамы с детьми, как я, и пьянчуги, и люди без ног, и старики.

Стоило ли говорить, что мамы с младенцами были самыми нелюбимыми для всех соседями? Так что в комнате меня, мягко говоря, не жаловали.

Подойдя к койке, стоящей у стены, я взяла сына на руки и уткнулась носом в сладко пахнущую макушку.

— Алиса! — обрадовался Марк. — Смотри-ка, чему мы научились! Кори, покажи маме. Давай, положи его на кровать.

Марк жил здесь уже месяц. Ему было за семьдесят, но Марк по-прежнему был крепким и сильным мужчиной, выглядел он минимум на десять лет моложе своего возраста. Он оказался без дома, когда попытался продать свой, чтобы переехать поближе к детям, но его обманули, украли деньги. Так и попал в приют, ожидая, пока дети откликнутся на просьбу о помощи, пришлют денег или приедут сами, — но те все никак не писали. Марк не отчаивался, а я изо всех сил вместе с ним каждый день вот уже два месяца ждала письма.