Развод. (не) Любимая жена - стр. 27
— Ты сегодня весь какой-то... напряжённый, — мурлычет она, потягивая минеральную воду с лимоном. Она не пьет алкоголь. Никогда не пила. — Опять весь день эти твои партнеры? Или кто-то из подчинённых напортачил?
Я не отвечаю. Смотрю, как она ест — медленно, капризно. Разрезает листья салата, как хирург под микроскопом.
Взгляд скользит по её животу. Он всё такой же плоский.
Фаина не стала бы врать. Не о таком. Но и Марина… она достаточно умна, чтобы врать правдиво.
— Ты хорошо выглядишь, — говорю спокойно.
Она улыбается.
— Ага. Даже несмотря на то, что я, по твоей версии, бездельничаю сутками напролёт.
— Я не говорил «бездельничаешь». Я сказал — не торопишься.
— И в этом, дорогой, вся женская прелесть, — щёлкает она вилкой по стеклу бокала. — Мудрая женщина идёт медленно. Особенно если у неё есть цель.
Цель.
Мать ребёнка, которую я предал, лежит под капельницей.
И женщина, которая, по её словам, беременна от меня, сидит напротив и болтает о мудрости.
— Марин, — я смотрю прямо. — У меня вопрос.
Она чуть прищуривается. Игра кончилась. Она это чувствует.
— Конечно, — отвечает, всё ещё улыбаясь. — Что за вопрос?
— Ты беременна?
Пауза. Длиннее секунды. Короткая для молнии.
Но я вижу всё. Лёгкое дрожание губ. Перекат взгляда в сторону. Как у лисы в капкане — не боль, но напряжённая адаптация.
— Что? — Она смеётся. — Это ты к чему?
— Прямой вопрос. Простой ответ. Да или нет.
— Вить… — Марина кладёт вилку, откидывается на спинку. — Ты странно себя ведёшь. Мы пришли поужинать, а ты устраиваешь допрос.
— Ты подошла к моей бывшей жене в туалете ресторана. Показала ей справку. Сказала, что у нас будет ребёнок. А об этом ни сном, ни духом… Это правда?
Теперь она замирает. На лице — ни одной морщины. Но глаза предательски бегут.
И наконец она выдыхает:
— Фаина… сказала тебе?
Я молчу.
Она стирает с лица улыбку.
— Я… просто хотела, чтобы она знала, что у нас всё серьёзно. Ты сам говорил, что она держится за тебя. Я… Я не беременна. Тогда соврала.
Я смотрю на неё долго.
Она опускает глаза.
— Значит, ты решила, что ложь — лучший способ закрепиться в моей жизни?
— Я… я испугалась, что ты уйдёшь обратно к ней. Ты же всё время думал о ней. Переживал. Даже когда был со мной.
Тишина.
За окном проезжает лимузин, отражаясь в стекле.
— Ты зря испугалась, Марина, — говорю я тихо. — Но теперь заставила меня задуматься.
Я поднимаюсь. Оставляю салфетку на столе.
Она вскакивает.
— Вить, подожди… это не повод всё разрушать! Я соврала, да. Но я люблю тебя!
Фаина
— Мам, ты вообще в своём уме?! — голос Алисы звенит по телефону, как у злой кошки. — Беременная?! В твоём возрасте?! Ты хоть понимаешь, что ты творишь?!
Я сижу в палате у окна. А за ним — солнце, но оно кажется бумажным. Как в детском театре.
— Алиса, пожалуйста, потише.
— Я не кричу, — огрызается она, и я слышу, как она ходит по комнате туда-сюда. — Мне двадцать с хвостом, мам. Я взрослая. И да, я в шоке. Как ты могла?!
Я прижимаю телефон к уху и закрываю глаза.
— Я не планировала, Лис. Но… узнала. И — решила сохранить.
— Господи, чем вы родители, вообще думали?! Ладно, у папы пистолет торчит, а ты то куда? Зачем тебе сейчас это? Ребёнок?! Памперсы, недосыпы, школы, врач… тебе же не восемнадцать!
— Знаю, — тихо говорю я. — Я правда всё понимаю.
— Нет, мам, ты не понимаешь! Ты вообще представляешь, каково это — сказать друзьям: «Да, моя мама снова родит»?! Я уже взрослая, мне скоро диплом защищать, а ты тут в роддом ложишься! Нет, я понимаю, что люди такие вещи ради хайпа делают!