Развод. (не) Любимая жена - стр. 24

Лифт поднимается слишком медленно, и я ловлю своё отражение в зеркале — впервые в жизни мне противно на себя смотреть.

На парковке звонит телефон. Номер незнакомый, но регион — тот самый.

— Алло?

— Здравствуйте, это из женской консультации, — вежливо. — Вы — Виктор Эдуардович Чернов, да? Уточняем — ваш телефон был указан в нашей карте, как ближайший контакт пациентки Фаины Александровны.

Я не сразу отвечаю.

— Да. Что-то случилось?

— Нет. Она легла на сохранение. Сегодня утром. На данный момент всё хорошо, но мы обязаны были уточнить информацию.

— Простите, а что это за больница?

— Это частный медицинский центр «Гарвард-медикал». Отделение гинекологии.

Знаю такой.

— Спасибо, — говорю я.

Связь обрывается.

Охранник, заметив меня, сразу кивает и открывает передом мной дверь:

— Доброе утро, Виктор Эдуардович.

Я молча киваю.

Сажусь в машину, захлопываю дверь.

Закрытое пространство, кожа кресел, гул мотора — всё раздражает. Достаю сигарету, кручу её в пальцах, но не закуриваю. Просто держу.

Фаина в больнице.

Это я ее довел. И, чёрт возьми, как же всё внутри выворачивается, когда я это понимаю.

— Куда едем, Виктор Эдуардович? — спрашивает водитель, поворачиваясь чуть в пол-оборота.

Я медлю. Всё во мне тянет сказать «в офис», но язык не слушается.

— В Гарвард-Медикал, — глухо бросаю.

Он не переспрашивает. Просто кивает и выезжает.

Фаина

Палата тихая. Даже слишком.

Капельница щёлкает каплями, как метроном. Всё внутри замедляется под этот ритм.

Я лежу на боку, уставившись в стену, где кто-то оставил царапину — тонкую, еле заметную. Мне нравится за неё цепляться взглядом. Там — пустота. Здесь — тоже.

Я думала, в больнице будет легче. Но легче не стало. Просто боль стала тише. Как будто ушла под кожу и теперь ноет глухо, но постоянно.

В дверь стучат. Один раз. Я вздрагиваю, поднимаю глаза. Медсестра.

— Фаина Александровна, — говорит тихо, почти извиняясь. — К вам посетитель. Мужчина.

Мир замирает.

Я не сразу нахожу голос.

— Кто?

— Не представился. Но очень настаивает.

Сердце глухо толкается в грудной клетке. Я не спрашиваю, кто именно. Я и так знаю.

Виктор.

Кто же ещё может настаивать? У кого ещё хватит наглости прийти в больницу?

Я медлю. Хочу сказать «нет». Хочу отвернуться, укрыться одеялом с головой, спрятать лицо, живот, себя — всё, что осталось.

Но губы шевелятся сами:

— Пусть зайдёт.

Медсестра кивает и выходит. Я остаюсь одна. Но ненадолго. За дверью — шаги. Тяжёлые. Знакомые.

Я поворачиваюсь медленно, поправляю халат, убираю со лба волосы. Глубоко вдыхаю. Смотрю на дверь. Она открывается. И вот он. Стоит. Бывший муж. Единственный. Предатель. Мужчина, которого я всё ещё люблю так сильно, что от этого болит даже дыхание.

Он стоит в дверях, высокий, в тёмном костюме. Упрямый. Закрытый. Слишком поздно пришедший.

Мы смотрим друг на друга. Он — в мою сторону. Я — сквозь него.

— Ты плохо выглядишь, — говорит он наконец.

— Извини, не успела заскочить в салон по пути сюда, — говорю я, сдерживая дрожь. — Зато ты у нас как всегда

Он опускает взгляд. На капельницу. На подушку за моей спиной.
Не на живот. Он боится на него смотреть. Я это чувствую.

— Зато ты у нас как всегда — с иголочки, — я провожу взглядом по его идеально выглаженной рубашке, по часам, которые когда-то дарила я. — Наверное, Маринка утром постаралась.